Валерий Есенков - Восхождение. Кромвель

Составители изрядно покривили душой, с ложным пафосом утверждая, будто всё имущество и земли, которыми они владели на данный момент, они получили от предков. Естественно, как только речь заходит о праве владения, в конце концов всегда обнаруживается, что кто-то у кого-то что-то украл. В самом деле, наследственных владений в Англии осталось очень немного. Большая часть представителей нации, сельские хозяева, так называемое новое дворянство, получили от короля Генриха VIII и его преемников расхищенные монастырские земли, когда-то принадлежавшие разрушенным монастырям и казнённым монахам. По этой причине все они, подобно семейству Кромвелей, страшились эти владения потерять, иначе, как и безземельным крестьянам, безземельным дворянам придётся превратиться в бродяг, а бродяг в Англии вешают в соответствии с немилосердным законом, утверждённым парламентом. Кому же может доставить удовольствие столь печальный конец? А у представителей нации оказывалось достаточно оснований опасаться именно такого конца. Всем было известно, что король Яков — сын непримиримой католички Марии Стюарт, что сам он католик в душе, насмерть запуганный шотландскими протестантами, что он сочувствует католической церкви и весьма не прочь возвратить её на английскую землю. Что же в таком случае ждёт умеренных протестантов и пуритан? Катастрофа. Мало того, что духовная жизнь будет попрана, их имущество возвратится к монастырям, которые придётся восстановить все до единого. Чего доброго запахнет кострами, ведь святая инквизиция не простит ни разрушенных монастырей, ни казнённых монахов.

Взвесив столь грозные обстоятельства, представители нации предложили новому королю откровенную сделку. Пусть король Яков откажется как от духовной опеки, так и от произвольных поборов, которые действительно причитаются ему как сюзерену, поскольку золотое время сюзеренов безвозвратно прошло, семнадцатый век на дворе. В таком случае аристократия в обмен на эти права станет предоставлять королевской казне двести тысяч стерлингов в год. В результате сделки король получит гарантированный твёрдый доход, а знать за двести тысяч купит возможность спокойно заниматься своими делами, то есть пасти овец и коров на бывших монастырских угодьях, продавать мясо, выделывать шерсть и сукно, варить пиво и мыло, изготавливать иголки, замки, якоря и канаты, торговать всей полученной благодатью и богатеть. Таким образом, и Англия станет богаче, сумма налогов повысится сама собой, королевская казна, тоже сама собой, увеличит доход.

Маленький человек с большой головой и кривыми тонкими ножками, единственно вследствие давней игры родственных отношений и связей названный английским королём Яковом I, был, конечно, самовлюблён, что нередко случается с владетельными особами, слабыми по натуре, самолюбив, упрям и не очень умён. И всё-таки, будь он один, он мог бы согласиться на эту довольно выгодную торговую сделку, жить себе на двести тысяч фунтов стерлингов в год, держать хороших поваров, хороших лошадей, хороших собак и украшать свои замки в подражание тщеславным королям Испании и Франции. Однако ж беда, пока малоприметная, была именно в том, что он был не один.

К любой власти, как известно, липнут, как мухи на мёд, множество охочих до сытой жизни людей. Различие эпох, времён и правлений лишь в том, кто именно пристаёт в данный момент к щедроты дарующей руке. Слабый человечек должен был содержать большой двор и потому, что он был новым, пришлым королём, и потому, что ему нравилась лесть, и ещё потому, что ему не давал покоя соблазнительный пример пышных дворов испанского и французского владык.

Королевский двор, как полагается, составляли аристократы, представители известнейших, знатнейших фамилий. Они владели громадными землями, которые, в отличие от многих средних и мелких сельских хозяев, получили по старинному праву или в награду за кровавые подвиги в крестовых походах, в Столетней войне или в войне Алой и Белой розы. Если бы каждый из этих крупных землевладельцев с утра до вечера, подобно трудолюбивому Роберту Кромвелю, возделывал свои пашни, пастбища и луга, он имел бы неисчерпаемый источник доходов, которые вполне могли превзойти довольно ограниченные доходы королевской казны. Но дело в том, что всё это большей частью последыши известнейших, знатнейших фамилий. Они знать не знают, ведать не ведают, как возделывается пашня, как пасётся скот, как обрабатываются луга и куда деваются полученные урожаи, шерсть и сукно. Потомки известнейших, знатнейших фамилий умели только пировать и охотиться и тратили родовое наследие с ещё большей непринуждённостью, чем этот делал сэр Оливер, расточительный брат трудолюбивого Роберта. Правда, на эти разнообразные удовольствия бездельного жития средств в худых карманах оставалось всё меньше и меньше. Что ж, они отдавали свои земли в аренду, рассчитывая на трудолюбие арендаторов, и арендаторы, следуя заветам Христа, трудились в поте лица, исправно выплачивая арендную плату. И всё было бы замечательно хорошо, но деньги так стремительно обесценивались, что арендная плата чудесным образом превращалась в гроши.

Чтобы с привычной беспечностью пировать, охотиться и швырять деньги без счета, аристократы толпами устремились ко двору короля. Они стали его опорой, советниками, верными слугами, поддерживали короля во всех его начинаниях. Они усердно прославляли его. Они на все лады внушали ему, что он величайший, славнейший, сильнейший из королей, и получали за свою поддержку, за свои советы, за свои услуги, за свою бесконечную лесть новые привилегии, новые должности, новые жалованья, новые пенсии, новые выплаты из казны. Натурально, чем щедрее расплачивался с ними король, тем преданней становились они своему владыке. Наконец между государем и аристократией установилось трогательное согласие, какого не было в Англии со времён Ричарда Львиное Сердце. С позорным крушением заговора несчастного Эссекса угасла бунтарская прыть английских баронов, не раз колебавших шаткий трон королевы Елизаветы, укрощавшей их железной рукой. Пожалования и выплаты оказались вразумительней кровавых казней и жестокого подавления мятежей. Чем щедрей бесчувственная королевская рука сеяла пенсии и привилегии, тем смирнее, покорнее становились придворные.

Само собой разумеется, эту ораву жаждущих дарового золотого дождя паразитов были не в состоянии ублажить какие-то двести тысяч фунтов стерлингов ежегодного пенсиона, которые остальные сословия были готовы выдавать своему королю, лишь бы он позволил им спокойно производить, спокойно торговать, спокойно обогащаться и медленно, но верно обогащать Англию и казну. Маленькому человеку с большой головой и кривыми тонкими ножками и его окружению были нужны миллионы, однако миллионы были непосильны, убыточны, разорительны для представителей нации. Понятно, что представителям нации оставалось только твёрдо стоять на своём и не позволять королю Якову вводить новые налоги по своему усмотрению, без их одобрения. Не менее понятно, что упорное сопротивление приводило короля Якова в бешенство. Аристократы со всех сторон твердили ему, что он великий король, что ему не пристало повиноваться этому сборищу сельских хозяев и торгашей, к тому же в большинстве своём пуритан, готовых до основания разрушить королевскую англиканскую церковь, что он должен править независимой, самодержавной рукой.