Валерий Есенков - Восхождение. Кромвель

Его убеждения настораживали и отталкивали далее тех джентльменов, которые вступали в ряды парламентской армии. Тем более они отталкивали тех джентльменов и знатных людей, которые колебались, ещё не решив, на чью сторону встать. Когда Джон Хотэм, не впустивший короля в крепость Гулль, стал распространяться о том, что, продлись эта война, нуждающийся народ непременно восстанет и позаботится сам о себе, Кромвель отказался взять его в полк и предпочёл ему капитана Уайта, в прошлом свободного фермера. Он как в воду глядел: вскоре Джон Хотэм перебежал на сторону короля. Когда Ралф Марджери набрал отряд кавалерии, но чванливые власти графства Сэфолк не утвердили его капитаном на том основании, что Ралф Марджери не был джентльменом, Оливер направил им отповедь:

«Я предпочёл бы иметь капитана, одетого в грубошёрстный кафтан, но знающего, за что он сражается, и любящего то, в чём он убеждён, тому, кого вы называете джентльменом, но кто из себя ничего больше не представляет. Я почитаю джентльмена, который на деле является джентльменом. Прошу вас, будьте внимательны при выборе капитанов, гонитесь не за количеством, а за качеством. Если вы изберёте честных и благочестивых людей на должность капитанов кавалерии, за ними последуют другие честные и благочестивые люди. Не беда, если они будут из низкого сословия, хотя бы это и возбудило толки. Хорошо бы, конечно, поручать эти должности людям благородного происхождения, но откуда же взять их, если они к нам не приходят? Кто им мешает пристать к нашему делу? Главный вопрос в том, чтобы шло вперёд наше дело, а потому назначайте людей любого звания, лишь бы они были непритязательны, стоили доверия и были искренне преданы общему делу».

Когда один из его подчинённых сместил подполковника Ли только за то, что тот принадлежал к секте анабаптистов, он попытался его вразумить:

«Сэр, право же, вы поступили нехорошо, уволив человека, столь преданного делу и столь хорошо вам служившего. Разрешите мне заявить вам, что я не согласен с вами. Вы утверждаете, что он анабаптист? Но уверены ли вы в этом? Да наконец если даже это и так, разве это делает его неспособным служить государству? Я думаю, сэр, что государство, выбирая себе на службу людей, на их религиозные воззрения внимания обращать не должно. Если они готовы ему верно служить — этого довольно вполне. Я и прежде советовал вам быть терпимее и думаю, что вы избежали бы многих ошибок, если бы послушались моего совета. Берегитесь дурно обращаться с людьми, виноватых только в том, что не разделяют ваших религиозных убеждений».

Над ним посмеивались. Благородные джентльмены не желали служить в его полку наравне с бывшим котельщиком Джоном Фоксом, бывшим извозчиком Томасом Прайдом, бывшим сапожником Хьюсоном или бывшим шкипером Ренсборо. Положением в его полку был недоволен Эдуард Монтегю-Кимболтон граф Манчестер, председатель палаты лордов, назначенный главнокомандующим войсками объединения восточных графств. Познакомившись с его офицерами, он отправил возмущённое донесение в Лондон:

«Полковник Кромвель выбирает офицеров не из тех, у кого много поместий, а из простых и бедных людей, которые не отличаются родовитостью, только бы это были благочестивые и честные люди. Если вы посмотрите на его собственный конный полк, то вы увидите там множество таких офицеров, которые называют себя Божьими людьми. Некоторые из них заявляют, что им являются видения и что они могут пророчествовать».

Возмущение благородного графа можно бы было понять и принять, если бы его собственные полки превосходили конный полк Кромвеля. Когда его полк вошёл в состав войск объединённых восточных графств, он нашёл солдат графа Манчестера буйными, недисциплинированными и развращёнными, несмотря на то, что им исправно платили жалованье, тогда как его воинам парламент давно не присылал ни гроша. Он всегда сознавал свою правоту и не без гордости говорил незадолго до смерти:

«С тех пор как я сделался капитаном конного отряда, я старался исполнять свои обязанности как можно лучше, и Господь благословил мои старания, потому что они были угодны Ему. Вместе с тем я искренне и в простоте душевной, как это признано честными и умными людьми, хотел сделать и всех моих помощников такими же верными рабами правды Господней».

Оливеру верили, к нему со всех сторон шли добровольцы, полк разросся сначала до тысячи, потом до двух тысяч кавалеристов. Все были соединены истинной верой и сплочены дисциплиной в одно непобедимое целое. Они сражались так, как никто ни с той, ни с другой стороны не сражался в этой войне. Это признавали даже враги. Эдуард Хайд граф Кларендон, монархист, ставший ближайшим советником короля Карла, писал:

«Королевские войска, очень сильные в атаке, трудно было вновь собрать в строй, в то время как войска Кромвеля, побеждали они или нет, тотчас соединялись вновь и стояли в полном порядке до получения нового приказа».

Роберт Рич граф Уорвик, адмирал флота, презиравший в своих солдатах религиозный фанатизм и преданность долгу, тем не менее отмечал: «Они предпочитали смерть бегству, от страха их отучила привычка к опасности».

Бальстрод Уайтлок записал в своём дневнике: «Они сражаются сплочённо, как один человек».

Всё-таки истинной веры, суровой дисциплины и выучки было ещё недостаточно. Солдат было необходимо вооружать, одевать, обувать и кормить. Казалось, они защищали дело парламента, и парламент обязан был их содержать, но у него не было для этого средств. В течение многих лет не позволяя королю вводить налоги и пошлины, вожди оппозиции так и не решились ввести постоянные налоги и пошлины и по этой причине никому не платили. Не давали они денег и Кромвелю, самому преданному защитнику, ограничившись тем, что отметили его заслуги чином полковника.

На содержание своего полка Кромвель истратил все свои сбережения, приблизительно полторы тысячи фунтов стерлингов. Это была капля в море. Он искал денег повсюду, не для себя, о себе он не думал, а для полка, засыпал письмами комитеты графств, которые делали вид, будто руководят военными действиями, вымаливал:

«Я прошу денег не для себя. Если бы речь шла обо мне, Я бы и рта не раскрыл в такое время. Но другие не будут удовлетворены. Умоляю вас, поспешите с присылкой ассигнований. И не забудьте о проповедниках».

Он убеждал:

«Джентльмены, дайте возможность жить и содержать себя тем, кто желает пролить кровь свою ради вас».

Ни убеждения, ни просьбы не помогали. Комитеты были беспомощны и не отвечали. Дело дошло до того, что Кромвелю следовало без промедления выступить на выручку отряда Ферфакса, осаждённого в Гулле, но для этого не было средств. Полковник обратился в Лондон, к кузену Оливеру Сент-Джону, одному из вождей оппозиции. Это был крик отчаяния: