Валентин Гнатюк - Святослав. Хазария

Как узрела то огнищанка, руками всплеснула, за сердце схватилась. А вода замутилась, и пропали образы.

Заплакала Живена от радости:

– Дай вам Световид лета долгие, что порадовали меня, старую, – увидела мужа с сыном живыми и невредимыми. Тяжкий камень с души свалился, красно дякую вам, отцы! Младобор! – кликнула она выглянувшего из коровника младшего сына. – Принеси вязанку рыбы и мешок проса из амбара!

В это время послышался стук копыт, и на дорогу из-за поворота выскочил всадник в одеянии киевского дружинника.

– Здравы будьте, старцы! – поздоровался он, осаживая коня.

– И ты здравствуй. Чего ищешь, посланник киевский?

– Избора ищу, кудесника. Кто из вас будет?

– Меня зовут Избором, – выступил вперёд старец. – Да только зачем я тебе надобен? Я молиться иду на заимку…

– Ты в Киев-град вчера ходил?

– Ходил…

– А народ мутил на Торжище?

– Я народу, брат, не мутил, зачем мне умов смятение…

– Ну, это Гарольд решит, что и как. Давай взбирайся на лошадь позади меня, живей!

– Ты что ж, забираешь меня силой?

– Наказ княгини Ольги всех зачинщиков бунта взять. Гарольд будет вас допрашивать и определять степень вины и наказания.

– С каких это пор Горальдо стал над нами начальником? – возвысил голос Хорсослав. – Нам только князь да Великий Могун указчики. А тут простые дружинники норовят над кудесниками верх взять!

– Горальдо византийскую веру хочет принять, а княгиня Ольга сама его крёстной матерью обещалась быть. Их черноризцы византийские во главе с Чёрным Волшебником против нас настраивают, потому как если не станет кудесников, то ослабнет и вера славянская, – изрёк Избор.

– Тише вы, старые! – грозно одёрнул всадник. – Будто не знаете, что пресветлый князь оставил Гарольда в Киеве начальником Сторожевой дружины, чтобы не было никаких бунтов и волнений за время его отсутствия. А вы сами смуту творите!

– Молод еси на нас кричать! – рассерженно потряс клюкой Хорсослав. – Или запамятовал, что старшим должно почтение оказывать? – И он ткнул закруглённым концом посоха в бок дружинника.

Посланец скрипнул зубами и замахнулся плетью.

До сих пор не принимавший участия в разговоре Степко-Добросвет кинулся вперёд, защищая собой кудесников, и, выставив правую руку, перехватил плеть.

Избор, не сдвинувшись с места, поднял десницу и стал медленно приближать её к лошадиной морде. А из уст его неожиданно послышалось тихое, но грозное шипение, подобное змеиному.

От этого мановения конь отпрянул, заржал, затем вскинулся на дыбы и, объятый страхом, кинулся прочь, унося посланника по дороге, ведущей в Киев. И сколько дружинник ни старался удержать или повернуть коня, тот словно взбесился – летел вперёд, как молния, только пыль, взбитая крепкими копытами, завихрялась позади серыми облачками.

Огнищанка испуганно глядела на происходящее, а едва всадник скрылся из глаз, повернулась к Избору и низко поклонилась ему:

– Велика сила твоя, отче! Однако уходить вам надо, кудесники. Опомнится посланник, назад вернётся, да не один, а с подмогой. Осерчал он на вас, да и мне заодно достанется…

Взял тогда Избор свою берёзовую палицу, вышел на дорогу, и всю её от края до края замысловато перечеркнул.

– Не бойся, жена, я положил заклятие. Кто по дороге сей со злой думой ехать или идти будет, того повернёт назад силой Световидовой. Дива лесные чудные в чащу заманят, закружат, заколдуют, и никто из Горальдовых всадников сюда боле не сунется!

Распрощавшись с огнищанкой, кудесники свернули в лес и углубились в чащу. К вечеру добрались до заимки, и Избор пригласил Хорсослава с Добросветом переночевать у него и помыться в баньке, ибо то был шестой день седмицы – Купалин день – и перед Световидовым днём следовало очистить тела и души.

Брали кудесники жбаны и берёзовые веники, шли в баньку, парились. Лили на себя воду с травами купальскими и славили Богов – Сварога седовласого, Даждьбога великого, Перуна, Белеса, Триглава шестирукого и Макошь пречистую. Славили Яра, Купало, Вышня и Числобога, Земнобога и Белобога. А Купале молились отдельно, прося его очистить от всего недоброго тело, душу и помыслы.

Потом выходили из мовницы, надевали рубахи чистые, садились к огню вечерять и ложились спать.

Переночевав на заимке, Хорсослав с Добросветом благодарили Избора и шли к своему солнечному Мольбищу творить усердные молитвы Богам.

На взмыленном коне прискакал к Святославу гонец из Подольского полка и рёк:

– Княже, стоим на Миусе-реке, а на той стороне – хазары! Вроде не так велики числом, скорее всего – войско того хазарского князя, что владеет придонскими угодьями…

– Без меня сечу не начинать! – воскликнул Святослав. Резво вскочил на коня и уже на ходу распорядился: – Горицвет, Притыка, трубите сбор и ведите дружину к Миусе!

А сам, не дожидаясь, умчался вперёд вместе с гонцом и своей тьмой.

У реки князь встретился с подольским начальником и въехал с ним на высокий курган какого-то сарматского царя. Оглядев донскую сторону, Святослав велел:

– Пошли отряды вверх и вниз по реке, ищите брод. Как найдёте, попробуйте перейти…

– Княже, так они ж нас ещё в воде стрелами из сёдел выбивать начнут, да и числом их не один полк будет… – осторожно засомневался подольский полковник.

– Молодец, хорошо мыслишь! – неожиданно похвалил Святослав. – Только слушаешь плохо. Я сказал «попробуйте перейти», а не «перейдите». Хазары увидят, что вас меньше, и потому не они вас, а вы их бояться должны! Переходите осторожно, будто не решаясь, «пощекочите» им нервы полусотней стрел и – стремглав назад! Хазары, что волки, любят отбившихся от стада овец резать. Вот и заманите их, а дальше уже – наше дело!

Святослав подождал, пока подоляне разыскали брод и потянулись к нему, сторожко поглядывая на хазар, гарцевавших на другой стороне. На заходе заклубились тучи пыли – это подходила дружина, ведомая Притыкой и молодым Горицветом. Святослав выслал им навстречу посыльных с указанием, что каждый из темников должен делать. Теперь всё зависело от подолян – смогут ли они увлечь за собой хазар.

Противник не спешил нападать, внимательно наблюдая за русами. Отдельные отряды кочевников стали подтягиваться к берегу. Русы, ощутив твёрдое дно под ногами, достали колчаны и осыпали ближайших противников градом стрел. Выпустив по две-три стрелы, они повернули назад. Хазары тут же ответили, но большинство их стрел попадали в воду либо увязли в круглых деревянных щитах, которыми прикрылись отступающие русы. Тогда хазары, раззадорившись, с гиком и свистом бросились в реку, переправились на киевскую сторону и начали преследование.