Виктория Балашова - Елизавета Тюдор. Дочь убийцы

— Враги, — произнесла она вслух, — мои враги мелки, невзрачны на вид. Но кусают больно. Они ждут моей смерти, окружив меня всей стаей. Ждут и смотрят во все глаза, чтобы не упустить тот момент, когда можно будет растерзать моё тело.

Нестерпимо болела голова. Больше в ту ночь она уже не заснула.

Потом Марии снились костры. Языки пламени обжигали её руки и ноги, касались волос, платья. Из костров выскакивали всё те же странные твари. Их пушистый мех не горел в огне, а пасти, так же как в прошлый раз, были огромны и зубасты. Мария стряхивала с юбки цеплявшихся за неё животных, они падали на землю и, улыбаясь во весь рот, повисали на ней снова. В какой-то момент Мария поняла, что они пытаются тащить её в костёр. Своими маленькими лапками и зубами твари тянули её в самое пекло. Она их стряхивала, но обратно к ней прицеплялось куда больше тварей. Они становились всё тяжелее и тяжелее и вскоре она уже не могла их стряхнуть с себя совсем...

Когда пламя готово было поглотить её с головой, Мария проснулась. Её сердце стучало на всю комнату. Звук был похож на тот, что раздавался при сколачивании помоста для казни. «Бух-бух-бух» — ей хотелось закрыть уши, но руки не слушались. Она не могла и пальцем пошевелить. Ей хотелось позвать слуг, врачей, хоть кого-нибудь. Не слушались не только руки. Язык тоже отказывался ей подчиняться.

Всю оставшуюся ночь королева просидела на кровати, слушая, как для неё готовят эшафот. Поутру всё затихло. К ней в комнату зашли помочь одеться и справиться о здоровье. Мария промолчала: о здоровье не шло уже и речи, ей просто хотелось остаться в живых.

— Исповедаться. Вот что мне нужно сделать, — она окинула окружавших её людей полубезумным взглядом, — исповедаться, — произнесла королева громче.

Они её поняли и согласно закивали. Это желание было понятно. Все догадывались, что жить Марии осталось недолго, а отпустить грехи перед смертью ещё никому не мешало. Некоторые слишком хорошо помнили, как Генрих не успел это сделать. Вот и тащится проклятие Тюдоров за ним кровавым следом.

— Конечно, ваше величество. Когда велите привести священника?

— Не медля, — Мария не желала больше мучиться от страшных снов. Она была уверена — как только исповедуется, ночные кошмары исчезнут. Ещё она хотела знать, почему ей они начали сниться после смерти Карла? Может, это он её зовёт так к себе?

Новый епископ Кентерберийский лично пожаловал к королеве в тот же день.

— Сам сатана пытается запугать вас, ваше величество, — объяснил он значение страшных снов, — он чувствует, как вы ослабели, как вы расстроены смертью брата. Он хочет, чтобы вы оставили попытки бороться с ересью, и выбрал для этого подходящий момент.

— У него ничего не получится! — пылко заверила епископа королева. — Как только мне станет лучше, я вновь начну обращать еретиков в истинную веру! Спасибо, ваше преосвященство. После ваших слов я буду спать спокойно, зная, с кем я сражаюсь в своих снах. Это придаст мне силы!

Но из-за головной боли в ту ночь Мария и вовсе не смогла уснуть. Она снова слышала удары молота: эшафот для неё продолжали возводить.

— Еретики! Протестанты! — погрозила она кулаком в темноту. — Не вам казнить королеву Англии! — голова кружилась, и мебель вокруг неё завертелась в диком танце. — Повсюду запылают костры, — бормотала королева, — повсюду! Даже если мне придётся сгореть в одном из них, я не поддамся на сатанинские выходки. Я очищу страну от ереси.

Мария в изнеможении лежала на кровати, глядя безумными глазами в потолок...

Было ясно, что жить ей оставалось недолго.

— Надо что-то делать, — говорил на заседании Тайного совета герцог Ланкастер, — на днях королева вызывала к себе священника.

— Что он сказал? — послышался чей-то голос.

— Что жить ей осталось недолго. Королеву мучают видения. И не Бог призывает её к Себе, а сам сатана.

В комнате установилось молчание. Трудно было себе представить, что за королевой приходит дьявол. Неужели она заблуждалась, борясь с ересью? Неужели проклятие Тюдоров действует?

— Что вы предлагаете? — наконец молчание было нарушено.

— Нам надо принять решение. Если после Марии на престол взойдёт Елизавета, то к ней следует съездить и предупредить о том, что дни её сестры сочтены.

— Есть ли другие предложения? — сэр Томас вопросительно посмотрел на членов Совета, — кроме Елизаветы есть ли ещё кто-то, кого мы можем посадить на трон, — он сделал многозначительную паузу, — в интересах Англии, конечно.

— В интересах Англии. Само собой разумеется, — кивнул герцог, — думаю, сны королевы говорят сами за себя. Раз сам сатана её наказывает за огромное количество еретиков, то есть протестантов, сожжённых на кострах, значит, надо выбрать Елизавету. Она протестантка. И сам Господь сохранил ей жизнь. Видимо, для того, чтобы Елизавета восстановила в стране справедливость.

— Верно, — послышались голоса, — пусть правит Елизавета.

— Я отправлюсь к ней лично, — объявил герцог, — чтобы не случилось непредвиденного, мы договоримся с её высочеством о знаке, который мы ей подадим в случае смерти королевы.

Все присутствовавшие молча выразили своё согласие. Не всем по душе была Елизавета, но они все считали молодую, жившую большую часть времени вдали от двора, принцессу лёгким предметом для манипуляции. С ней-то уж сложностей не возникнет. Она будет проводить ту политику, которую ей навяжет Тайный совет. В первую очередь следовало выдать её замуж. За англичанина, а не за какого-нибудь заморского принца, который, как и Филипп, будет проводить в Англии ту политику, которая выгодна его родине. Мало ли достойных мужчин на острове? Не мало! Мужа для принцессы подобрать будет не сложно...

На следующий же день в Хэтфилд отправился всадник. Он старался не привлекать к себе внимания, ехал неторопливо, словно никакое важное дело его не гнало вперёд. В загородном дворце принцессы его не ждали. Но Елизавете доложили о приезде члена Тайного совета, и она поспешила встретить важного гостя. Хэтфилд своим посещением такие люди баловали не часто.

— Ваше высочество, мне бы хотелось переговорить с вами наедине, — сразу же попросил герцог, — дело государственной важности.

— Конечно. Надеюсь, с моей сестрой всё в порядке? — уточнила Елизавета.

— Её самочувствие не становится лучше, — герцог запнулся, — но и не ухудшается.

Елизавета с облегчением вздохнула.

Оставшись с принцессой наедине, герцог продолжил говорить:

— На самом деле всё обстоит не так хорошо, как хотелось бы. Королева вызывала к себе священника, чтобы исповедоваться. Вы меня понимаете?

Елизавета отрицательно помотала головой, глядя во все глаза на посетителя.