Анна Емельянова - Фаворит богов

— Всё это очень интересно, — улыбнулась Эварна. — И хотя я много лет прожила в Эфесе, но не знала большей части того, что ты нам рассказал.

Клавдий лишь пожал плечами и крепче прижал к груди дощечки с текстами.

— В следующий раз я могу поведать ещё что-нибудь любопытное, если ты этого захочешь, Эварна. А сейчас мне пора найти Ливиллу и возвращаться домой, — вздохнул он.

— До встречи, — отозвалась Эварна.

Зашагав к выходу в галерею, Клавдий почти сразу забыл о своих собеседницах. Ему нравилась Эварна, но его голова была занята образами героев Пунических войн [13] Пунические войны — ряд военных конфликтов между Римской республикой и Карфагеном за господство в Центральном Средиземноморье в III—I вв. до н.э. и мыслями об игре в кости, которую он обожал. Иногда в игре ему составляли компанию даже простые рабы, служащие в доме Антонии.

Выскользнув в галерею и низко опустив голову, Клавдий шагал в сторону недостроенной половины дворца. Вокруг становилось безлюдно. У зодчих в тот день был выходной, и они развлекались в городских тавернах.

Клавдий шёл вдоль высоких, украшенных великолепными фресками стен, изображавших знаменитых персонажей легенд. Сквозь ряды полукруглых окон в галерею проникали потоки солнечных лучей, заставляя искриться мозаику на полу.

— Ливилла! — крикнул Клавдий.

Его голос эхом отразился от стен. Прислушавшись, он уловил звучащие в отделении шаги и голоса и пошёл быстрее в том направлении, откуда доносились звуки.

Отправив брата к Ливии, Ливилла напомнила командиру преторианцев о его предложении прогуляться с ней в недавно возведённую часть дворца.

Сеян с удовольствием отметил, что кроме любопытства в голубых очах Ливиллы сверкала страсть. Её расположение могло быть ему полезно, ведь в ней текла та же кровь, что и в кесаре, и она приходилась Тиберию родной племянницей.

Перед визитом во дворец Ливилла собрала свои белокурые волосы на затылке, украсив лоб небольшой тиарой. Зелёная стола и того же цвета туника подчёркивали её свежий румяный оттенок щёк. Запястья тонких рук сверкали ценными браслетами. Глядя на Ливиллу, Сеян не мог остаться равнодушным к её красоте и в душе был вынужден признать, что такая, как она, способна легко покорять мужские сердца.

— Следуйте за мной, госпожа, — любезно сказал он и пошёл впереди, показывая дорогу.

Достигнув входа в длинную галерею, недавно украшенную барельефами, Сеян велел сопровождающим их преторианцам и рабыням Ливиллы ждать её возвращения. Он объяснил, что кесарь не одобрит, если свита Ливиллы или солдаты появятся в помещении, ещё не готовом к визиту гостей. Для Ливиллы доступ был свободен, учитывая её происхождение. Никто не возражал, и Сеян вновь пошёл вперёд, приглашая гостью за собой.

Ливилла оказалась в огромной галерее, отделанной раковинами и барельефами с изображением сцен битвы между кентаврами и людьми. Затаив дыхание, она с лёгкой улыбкой разглядывала окружающее великолепие. Роскошь, богатство, тонкий вкус — всё это произвело на неё — девушку, выросшую в большом, но скромном доме, сильное впечатление. Она вспомнила пиры у дяди. Её не удивляло его стремление к внешней изысканности, к великолепию. Тиберий не хотел, чтобы его правление сравнивали с правлением отчима, и сделал внешние отличия их огромными — словно пропасть между патрицием и кесарем.

— Тиберий, бесспорно, великий государь и великий тиран, — прошептала Ливилла, дрожа от волнения.

Остановившись в центре гигантского зала, где вдоль стен располагалось несколько фонтанов со статуями из чистого золота, Сеян возвёл взор к куполу и усмехнулся. На потолке резвились наяды, застывшие на фресках.

— Разве Германик смог бы создать подобное? — молвил он. — Нет... В лучшем случае он превратился бы в нового Октавиана. А Тиберий утопает в роскоши, жестокости, разврате и правит Римом с хладнокровием, которое заставляет перед ним трепетать.

— Не забывайте, что Германик мой родной брат, — усмехнулась Ливилла, сощурив голубые глаза.

— Вы очень похожи на него. Клавдий — другой...

— Мне это известно.

— А мне известно, что вы в любом случае будете при дворе в самом лучшем положении. Ведь если престол унаследует Германик, вы станете сестрой кесаря, а если Друз — женой.

— Друз не станет кесарем.

— Почему?

— Народ слишком любит Германика.

— Но Германик — воин, он часто уезжает в походы, а эго опасно. Судьбы решают боги.

— Верно, — мрачно хмыкнула Ливилла.

Подойдя к ней, Сеян положил руку на её плечо. Она тяжело вздохнула.

— Вы всё ещё любите Друза, госпожа? — осведомился он.

— Нет, — прошептала Ливилла. — Я устала от его глупостей, от его вспыльчивости... А потом, он отбыл в Иллирию, и мои чувства к нему окончательно растаяли.

— Мне жаль Друза, — сказал Сеян. — Ибо он потерял великую ценность — любовь столь прекрасной женщины. На его месте я бы совершил всё от меня зависящее, чтобы удержать вас, госпожа.

Повернув к нему голову, Ливилла нежно улыбнулась. В тёмных глазах Сеяна она читала страсть.

— Я думаю, что Друз был для меня лишь юношеским увлечением, — проговорила она. — И я, поддавшись эмоциям, вышла за него замуж. Теперь я в этом раскаиваюсь. И особенно раскаиваюсь сегодня, ибо понимаю, что такой, как вы, оценил бы мою любовь гораздо выше, чем оценил её Друз... — Ливилла вдруг умолкла, опустив взор. Она вспомнила про Апикату. — Вы счастливы с женой?

— Нет, — ответил Сеян. — Если бы я был с ней счастлив, я бы не искал встреч с вами наедине, госпожа. — И он, заключив Ливиллу в объятия, пылко поцеловал её в губы.

Страсть пронзила тело молодой женщины. Власть Сеяна над ней с каждой минутой становилась всё сильнее. Она была влюбчивой по своему характеру и ощущала, какой бешеный огонь он разжёг в её сердце за короткое время.

— Я бы хотел владеть тобой, Ливилла, — шепнул он ей на ухо. — Хотел бы узнать тебя ближе... полюбить тебя...

— Ах, Сеян! — сказала Ливилла, прижавшись к его плечу.

Он гладил её белокурые волосы, в душе понимая, что любви к ней не испытывает. Ливилла была красива, он желал её, но быть с ней его вынуждали обстоятельства, планы приобрести могущество при дворе. В будущем жена Друза могла ему пригодиться в качестве союзницы.

— Приходи ко мне ночью. Друз ещё в Иллирии, и мы можем встречаться в моём доме, — молвила Ливилла, обвив руками шею Сеяна. — Ах, милый Сеян... Этот дом мы с Друзом получили в подарок от бабушки, сразу после свадьбы, но мне вовсе не стыдно принимать там любовника. Я нынче оставлю дверь на террасу открытой. Если войдёшь в дом со стороны сада, никто из рабов тебя не заметит.

— Неужели ты согласна мне принадлежать, прекрасная Ливилла?! — воскликнул Сеян, сжимая её маленькие руки, унизанные кольцами. — Ведь я не такой знатный, как Друз, я не сын кесаря, а лишь солдат, обладающий честным сердцем.