Виктор Юнак - Тамбовский волк

Получил такую телеграмму в первые дни декабря 1919 года и председатель Инжавинского волостного комитета партии Полатов. Он тут же собрал в своём кабинете волостной партактив и сообщил:

— Товарищи коммунисты! Перед нами поставлена серьёзная задача: обезвредить бандита Антонова, который вместе со своим братом и бывшим царским офицером Токмаковым окопались на ночь в одной из хат в Чернавке. Председатель выездной сессии Губчека товарищ Мослаков просил нас окружить эту хату и продержаться ночь, не выпуская бандитов. К утру в Чернавку должен прибыть сам товарищ Мослаков с чекистами и чоновцами. Нас здесь с вами пятнадцать человек. И, я думаю, с тремя бандитами мы справимся без труда.

— Конечно, справимся! — поддержали его партийцы.

К одиннадцати вечера отряд прибыл в деревню и окружил известный им дом. Украдкой заглянув в слабо освещённое и задёрнутое занавеской окно, Полатов убедился, что в избе кто-то есть.

Тьма стояла невероятная. Ни одной звёздочки на небе. Лишь одинокий месяц изредка выглядывал из-за туч, словно воевода осматривал свои дозоры. Полатов был слишком горяч и самонадеян. Ему хотелось самому получить лавры пленителя врага народа Антонова. Не будет он дожидаться приезда чекистов. Он ещё раз обвёл взглядом своих товарищей.

— Будем брать?

— Будем! — подтвердили те.

— Тогда, товарищи, вытягиваемся в цепь и окружаем дом.

Дождавшись, пока его команда будет выполнена, Полатов взял в руку наган, взвёл курок, подошёл к двери и забарабанил по ней свободной от оружия рукой.

— Именем революции, откройте дверь!

В доме тут же погас свет и всё затихло. Коммунисты приготовили оружие и навели стволы на дом.

— Хозяин, я знаю, что здесь находится бандит Антонов. Я, предволкомпарт Полатов, гарантирую вам неприкосновенность, если вы выдадите нам этого бандита и его приспешников. В противном случае, попадёте под суд революционного трибунала.

Тишина длилась около минуты. Полатов хотел было снова постучать, но в этот момент дверь резко распахнулась и показавшийся в проёме Антонов дважды выстрелил в Полатова. Тот упал. Бойцы его отряда опешили, не зная, что предпринять: то ли стрелять в Антонова, то ли спасать своего начальника. И этого замешательства вполне хватило для того, чтобы Токмаков с Митяем выскочили во двор вслед за Антоновым и мгновенно скрылись во мраке.

Коммунисты тут же разделились: часть ворвалась в дом, часть окружила Полатова, пытаясь понять, жив тот ещё или уже нет. В доме обнаружили бледного, дрожащего хозяина — мужика лет пятидесяти. Его тут же под дулами пистолетов вывели во двор.

— Живой? — спросил один из державших под прицелом хозяина.

— Кажись, ещё дышит, — ответил приложивший ухо к расстёгнутому на груди полушубку.

— У тебя лошадь с повозкой есть? — спросили у хозяина.

— Нет... то есть... да... кажись, — залепетал тот.

— Тогда так! — начал раздавать команды первый коммунист, взявший на себя командование. — Хозяин сейчас запрягает лошадь и везёт товарища Полатова в Карай-Салтыковскую больницу. А мы с вами, товарищи, все в погоню за бандитами. Мы должны их поймать и отомстить за нашего старшего товарища.

— А кто поедет в больницу?

— Я же говорю, товарища Полатова повезёт один хозяин дома.

Коммунисты помогли хозяину вывести из стойла лошадь, запрягли её, осторожно положили в повозку Полатова и после этого удалились во тьму, в сторону леса, куда и бежали антоновцы.

Хозяин же вывел лошадь за деревню, перекрестился, стеганул её плетью, чтобы шла вперёд, а сам тоже подался в леса. Естественно, лошадь никуда не доехала, утром её нашли на другом конце деревни. Полатов же, не приходя в сознание, умер. Да и инжавинские волостные партийцы не смогли даже догнать антоновцев.

А те, только им ведомыми тропами, благополучно к рассвету добрались до Иноковки, где у Токмакова был свой дом. Никем не замеченные, они пробрались в избу и, закрывшись на все засовы, залегли спать.

Однако, спустя сутки, по следам на снегу, их выследили. Были срочно мобилизованы все местные коммунисты и милиционеры из волости. И этот дом окружили. Каждое окно взяли на мушку. Казалось, уже всё: не уйти на этот раз Антонову. Начальник милиции даже заулыбался от хорошего предчувствия.

Милиционеры забарабанили в дверь.

— Открывай, Токмаков! Мы знаем, что ты здесь, — закричал секретарь местной партячейки. — И не дури! Дом окружён, вам никуда не деться.

Но в ответ было молчание. Секретарь партячейки переглянулся с начальником милиции.

— Придётся поджигать, — пожал тот плечами. — Давай! — скомандовал он.

Дом тут же обложили специально заранее приготовленной соломой и облили керосином. Всё это делали осторожно, стараясь не привлекать внимания сидевших в доме антоновцев. Кто-то чиркнул спичкой, и огонь тут же вспыхнул в этот морозный безветренный день, с удовольствием пожирая крепкое бревно, из которого был сложен токмаковский дом. К месту пожара тут же набежала толпа крестьян, повинуясь старому неписанному правилу: если у кого-то загорелась изба, нужно немедля бежать её спасать, ибо огонь легко может перекинуться на другие дома. Но в десятке метров от горевшего дома крестьян остановили вооружённые милиционеры.

— Товарищи крестьяне! Мы вынуждены пойти на крайние меры и поджечь дом, в котором засели бандиты, убивающие и грабящие вас же, мужиков, не щадящие при этом ни баб, ни детей. Кто попробует начать тушить пожар, будет тут же арестован, как пособник бандитов.

После таких слов, естественно, пыл у мужиков сразу же погас и они, словно заворожённые, только и смотрели на полыхающее пламя, языки которого вздымались к небу всё выше и выше.

Антоновцы, однако, не предпринимали никаких попыток сдаться. Начальник милиции начал было даже уже сомневаться, есть ли кто в доме. Но как раз в этот момент открылись сразу три окна, из которых в толпу милиционеров и коммунистов полетели бомбы. В толпе началась паника и суматоха. Воспользовавшись этим, братья Антоновы с Токмаковым выскочили из дома и, бросая в разные стороны гранаты, прокладывали, таким образом, себе путь. Никто не успел даже выстрелить. Когда же опомнились, антоновцы уже исчезли.

В очередной раз Антонов продемонстрировал коммунистам, кто является истинным хозяином положения. Волк снова оказался хитрее охотников.

И всё-таки Антонов где-то в подсознании испугался. Возможно, не выдержал постоянного стресса и постоянной охоты за собой. А возможно, и не уверен ещё был в своих соратниках и силах своей пока ещё не очень большой армии. Как бы то ни было, но в феврале 1920 года в Кирсанов пришло письмо на имя начальника уездной милиции, подписанное самим Александром Антоновым (правда, не исключено, что пусть мысли и были Александра, но пером водила всё-таки рука Дмитрия Антонова). Впрочем, это можно было воспринять и как вызов действующей власти: мол, я тебя не боюсь, но приглашаю к сотрудничеству. Кто теперь это поймёт?