Илья Тамигин - Черный Тамбовский Волк. Полусказка

© Илья Тамигин, 2022

ISBN 978-5-0056-7279-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Посвящается единственной и неповторимой

подруге всей моей жизни: жене Наташе

Все события, механизмы, географические названия, имена начальников и руководителей, пароли и явки, названия кулинарных произведений и животных, а также синий цвет вымышлены. Настоящие в этом произведении только жизнь, смерть и любовь.

Тем не менее, Автор слыхал кое-что о кое-ком кое-где, что очень может быть правдой. Если кто-нибудь отыщет сходство кого-либо с кем попало в этом произведении, то пусть радуется, что ему повезло!

В давние-давние времена, при царе Алексее Михайловиче Тишайшем, жил на Тамбовщине, в вотчине боярина Голенищева, в селе Ловчиха мужик. Пришёл в деревню и остался жить. А откуда пришёл – никто не знал. Назвался Демьяном. Странный был мужик, нелюдимый, без креста на груди и в церковь никогда не ходил. Однако справный оказался хозяин и зажиточный: лето за зиму, оброс он хозяйством не хуже других. Дом срубил, скотиной обзавёлся. Землю, однако, не пахал. Плотничал да столярничал, хорошо зарабатывал. А ещё охотился удачно: то лося возьмёт, то кабана. Сам не сидел без мяса и односельчанам продавал. Удивлялись люди: как Демьян на охоту ходит без собаки? С псом-то, куда, как способнее! Но не было у него в хозяйстве ни собаки, ни кошки.

И жила в том же селе молодая вдова Дарья. Красавица писаная! Ликом бела, да лепа, станом стройна, да дородна, косы золотые до самых пяток. Очи синие-синие, как васильки во ржи! Летошний год ейный муж-кузнец килу нажил, помучился с неделю, да и отдал Богу душу. А одной жить худо, да трудно, тем более в двадцать-то лет.

Увидал Демьян Дарью, когда она из церквы шла. Снял шапку, поклонился: разреши, говорит, красавица, тебя до дому проводить? Глянула на него Дарья: с лица пригляден, борода да волосы кудрявые. Не кривой, не хромой, не рябой – всё при нём! Что ж, говорит, проводите! Так и пошло: сперва встречались они, а потом и сошлись. Дело-то молодое! Переехала Дарья на его жилплощадь, и стали Демьян и красавица кузнечиха жить вместе, как муж и жена, но без венца. Осуждали её бабы за это, но недолго.

Пошла однажды Дарья за грибами-ягодами в лес. А по лесу тому ехал боярский сын, Аристарх Голенищев. Увидал красавицу и давай к ней приступать: будь, говорит, моею прямо сейчас! Озолочу! В шелках-бархатах ходить будешь, заморские помидоры каждый день кушать будешь, да пряниками заедать! Спать будешь на перине пуховой, шелковой простынкой застеленной! Что и говорить, богатые посулы. Только Дарья так отвечала: я мужняя жена! И ничего этого мне не надобно. Попытался тогда Аристарх её снасильничать. Да вырвалась Дарья, и в болото убежала. А боярин в болото лезть не стал, побоялся сапожки запачкать али, вообще, утопнуть. Ничего, кричит, я тебя всё равно достану! Не сейчас, так позже! Не мытьём, так катаньем!

Пришла Дарья домой и всё мужу-то и рассказала. Как сманивал её Аристарх богатыми посулами, как снасильничать пытался, как грозился, что всё равно своего добьётся. А Демьян и говорит: не печалься, Дарьюшка, а ложись спать. Утро вечера мудренее. Остынет боярин за ночь. Слыхано ли дело: жену от мужа насильно взять? Царь-батюшка его за это по головке не погладит!

Ан, не остыл боярский сын! Ещё пуще распалился за ночь, красы Дарьины вспоминая. На другой день приехал с тремя оружными холопами. Выходи, кричит, Дарья Власьевна, поедем в мой терем! Трижды взывал, да не вышла баба. А, как четвёртый раз крикнул, отворилась дверь избы, и выскочил волк чёрный! Прыгнул, да Аристарху кадык и вырвал. Холопы с перепугу кто куда разбежались. Пошла по деревне нехорошая молва, что Демьян оборотень, волколак. Боярин Леонтий Голенищев розыск учинил. В смысле, послал ярыг своих разобраться. Схватили они Демьяна и, как тогда принято с колдунами было, в бане сожгли. А Дарью не тронули. Родила она в положенный срок мальчонку. Крестили младеня по отцу, Демьяном, но прозвище прилипло «Чёрный».

– Ой-ёй! А-а-а-а!!!

– Ну, что ты орёшь, как будто тебя режут? У тебя ж весь пар в свисток уходит! Захлопни рот и тужься! Тужься, тебе говорят! Ходи на низ! Во-от, вот… Теперь потужься от себя, без схватки… Есть! Вылез!

Худенькая женщина в изнеможении прикрыла глаза. Живот, только что бывший огромным и тяжёлым, опал и внутри ощущалась пустота и лёгкость.

– Кто… у меня?

– Мальчишка! – довольным голосом сообщила немолодая акушерка Васильевна, – Складный такой… щас, форсунки прочищу…

Муж её служил машинистом на паровозе, поэтому она частенько употребляла железнодорожные термины в своей речи.

Акушерка отсосала из носа слизь резиновой грушей и безжалостно шлёпнула новорожденного по попе. Раз, другой… Раздался негодующий вопль.

– Завёлся! Во, смотри!

Васильевна, ловко держа младенца пузиком на ладони и придерживая другой рукой за попку, поднесла его к лицу матери. Та поправила очки, всмотрелась:

– Ой! Лысый совсем! И лиловый какой-то!

– Ну, а ты как хотела? Знамо дело, лиловый да лысый. Они все так, поначалу!

Женщина хотела что-то сказать, но тут родилось детское место, и она промолчала. Васильевна тем временем взвесила и измерила мальчишку, щедро натёрла растительным маслом и запеленала. Малыш лежал на пеленальном столе в дальнем углу родильного зала, крепко зажмурив глаза и забавно чмокая губами.

– Три кило ровно! – одобрительно хмыкнула акушерка, – Сорок восемь сантиметров. Нормальный парень, любительский.

Она села за стол и принялась записывать всё вышепроизошедшее в историю родов.

Вошла старенькая санитарка тётя Мотя.

– Ну, что, касатка, справилась? А уж вопила-то! Кого родила-то?

– Мальчика…

Тётя Мотя сделала несколько шагов к пеленальному столу, чтоб посмотреть на новую жизнь, чудесным образом появившуюся в мире, но вдруг замерла, как на стену налетела. Вместо лица младенца она увидела… щенячью мордочку! Это длилось какой-нибудь миг, а затем что-то колыхнулось в воздухе и… видение исчезло! Тряхнув головой, санитарка всмотрелась: младенец, как младенец, как все младенцы. Нос пуговкой, реденькие бровки. Лопоухий!