Илья Тамигин - В начале было трое. Ироническая шпионская фантастика

© Илья Тамигин, 2017

ISBN 978-5-4490-0706-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Все персонажи, адреса и явки, шпионские устройства, названия и события, а также синий цвет вымышлены Автором. Все имена изменены. Если кто усмотрит случайное сходство кого-то с собой или кем-то из друзей… Ну, что ж, пусть завидует!

Я все чаще захожу сюда, в этот странный кабачок, где собираются персонажи, мои и чужие. Точнее, закрываю глаза – и я уже тут. Я не знаю, где это, но, наверное, рядом с тем местом, где поселились Булгаковские Мастер и Маргарита. Во всяком случае, хозяин утверждает, что они заходят иногда. Здесь очень уютно. В камине всегда пылает огонь, а из кухни доносятся запахи блюд всех эпох и народов. Сидя за столиком в углу, я слушаю истории вымышленных мной персонажей. Потом записываю их: то гусиным пером на пергаменте, то острой палочкой на мягкой глине. В моих произведениях нет ни капли вранья, только правда и немного кристально чистого вымысла. Фамилии, города, адреса и явки, а также синий цвет – все придумано мной!

Мои персонажи… Я их очень люблю. Простые и сложные, хорошие и не очень, живущие на страницах моих книг, и приходящие сюда время от времени, чтобы рассказать мне очередную историю. Иногда они выходят из-под контроля, делают, что хотят и что попало, и мне приходится следовать за ними, иногда даже в ущерб логике повествования.

От некоторых посетителей кабачка интригующе пахнет морем, порохом, кожей и лошадьми, но это – не мои. Эти из книг Дюма, Джэка Лондона, Александра Бушкова. Я пишу про эпоху семидесятых и мои персонажи, естественно, тоже оттуда. Спросите, почему семидесятые? Да потому, что, выражаясь словами во-он того дядьки из какого-то фильма, через два столика от меня: «Я тогда был молодой и красивый. А теперь я только красивый». Я хорошо все помню, как тогда было.

Жена моя, прекрасная Беатриче, (в другой реальности её зовут иначе, но здесь – только Беатриче!) иногда заходит проверить, не шалю ли я, и уводит меня домой, если я напиваюсь и начинаю петь неприличные песни. Особенно не любит она, когда я сижу в компании Портоса, как сейчас. Ей кажется, что барон дю Валлон де Брасье де Пьерфон плохо на меня влияет. Выражаясь новым русским языком: типа, спаивает конкретно! … У хозяина, кстати, не переводится отличное бургундское, рекомендую! И подают его о-очень симпатичные официанточки! Комсомолки, спортсменки… просто красавицы! … По-моему, Беатриче немножко ревнует меня к моим женским персонажам, хотя, клянусь Пишущей Машинкой, у меня никогда ничего с ними не было… почти.

А сегодня что-то маловато посетителей! Ах, да… Понедельник, потому что! Что ж, Читатель, вот очередная история. Сейчас… отхлебну сперва из кружки, чтобы не дать себе засохнуть!

Пенсионер дядя Яша был человеком увлекающимся, если не сказать азартным. Собирал монеты. Коллекция у него была не то, чтобы большая, но и не маленькая. Два – три раза в неделю он ходил в клуб этих… как их… нумизматов. Интересовали его, как патриота, монеты русские, и кое-что интересное осело за много лет в его альбомах (не знаю, правильно ли я выразился, может, это по-другому называется. Кляссеры, это ведь, для марок?). Были у него и каталоги. Два. Один – изданный в СССР, другой – зарубежный, на немецком языке, привезенный аж из самой Швейцарии соседом по лестничной площадке Вивравенаном Харитоновым, работавшем шофером в посольстве (Вивравенаном его назвал папа – инструктор райкома ВЛКСМ. Расшифровывается – ВИхри ВРАждебные ВЕют НАд Нами. Впрочем, он охотно откликался на имя Веня). Дядя Яша долго улещивал его, поил водкой под домашние грибки с жареной картошкой, хотя сам водку не любил. Каталог был сильно нужен! Веня был не прочь оказать соседу любезность, но все упиралось в валюту. В середине семидесятых за валюту было очень строго. Ни-ни! Тюрьма, да! Ещё и с конфискацией! Да и негде купить швейцарские франки, редкие оне в Союзе.

– Пойми, Петрович, ну, не могу я на свои купить и тебе привезти! Там каждый сантим на счету, всё тратим, чтобы что-нибудь себе привести, в комиссионку сдать. А драть с тебя советскими совесть не позволяет.

– Сколько же он стоит франками, слушай, Веня?

– Да уж франков сто… или больше. Только ты на курс газеты «Известия» не смотри, там за сто франков можно такое купить, что здесь за тыщу с руками оторвут.

Гениальная мысль осветила вдруг дяди Яшин мозг лучом утреннего солнца в темном царстве: а если наоборот?

– Во, слушай, я тебе фотоаппарат дам! «Зенит 3М» с объективом «Юпитер». Если его там… тово… то хватит, наверное?

– Хватит за глаза, еще, может и останется немножко…

Веня лукавил. За такой фотоаппарат в Женеве можно было купить два каталога.

– Ну! Вот и договорились! А что останется, слушай, возьми себе за хлопоты!

Вивравенан поломался ещё немного для важности и согласился. Так у дяди Яши появился авторитетный каталог, которым он, по доброте душевной, позволял пользоваться всем, кто попросит. Впрочем, только из своих рук.

В клубе его уважали и просили частенько быть третейским судьёй в спорах.

– Пойми ты, слушай! – говорил он здоровенному Немцову, оперному певцу, потрясая каталогом и задирая голову (сам дядя Яша был маленького роста), – Видишь, здесь написано: ди гроссе… В общем, большой ценности монета, слушай! Значит, меньше чем за пять полтин Алексея Михалыча отдавать нельзя! А Петька тебе сколько сулит? Три?

И Петька соглашался и давал пять серебряных полтин.

Ещё был у дяди Яши Кактус с большой буквы Кэ. Этакий колючий и похожий на спущенный футбольный мяч, серо-зелёный комок в горшке. Ходил с ним гулять, рассказывал ему (кактусу) всякие истории, купал, удобрял по часам. Воспитывал его Яков Петрович уже десять лет, беззаветно веря в чудодейственные свойства сына пустыни в смысле повышения потенции. То-есть, с потенцией, несмотря на возраст (уже стукнуло пятьдесят семь), у дяди Яши все было в порядке, но ведь запас карман не тянет! Периодически срезал он маникюрными ножницами несколько иголок, настаивал их на спирту и принимал по пять капель. Из-за этого ли, не знаю, только Шура, его жена с тридцатилетним стажем, иногда (не без гордости!) жаловалась подругам:

– Совсем замучил, неуемный-ненасытный! Ведь каждую же ночь, а то и два захода! А, бывает, ещё и днем пристаёт! А я-то, уж не молоденькая, столько выносить!

– Так, не давайся, касатка! Передох себе устраивай! – советовала Лизавета, соседка, жутко завидуя.