Илья Тамигин - В начале было трое. Ироническая шпионская фантастика

Иван строил уже второй парусник, на первый у него ушло всего шесть дней. Вылазки за спиртным были забыты.

Олег Михайлович за десять дней решил проблему, над которой, по его словам, бился его отдел уже два месяца. К нему каждый день приходили сотрудники, забирали его эскизы и расчеты, спорили, горячились, хлопали старика по плечу. Единственный глаз его сиял от счастья.

Шура и сын Алеша навещали через день. Шура приносила борщ и жареную картошку, пельмени. Рассказывала новости о соседях и родственниках.

Сын приносил новые книги, рассказывал об университете и жизни столицы. Также обязательно новые анекдоты, которые дядя Яша незамедлительно пересказывал в палате. Однажды Алеша пришел с Олечкой, объяснив, что собираются вечером на концерт певицы Аллы Пугачевой. Дяде Яше певица тоже нравилась: звучный, сильный голос, песни с отличной музыкой и словами, да и сама – красивая, рыженькая, веселая. Все считали её восходящей звездой эстрады. Олечка скромно отмалчивалась, но по тому, как она собственнически сжимала Алешкину руку, дядя Яша многое понял и одновременно загрустил и порадовался за сына. Наверное, женится скоро, и останутся они с Шурой одни. Олечку они одобряли: семья хорошая, тоже офицерская; единственная дочь, на рояли умеет и по французски знает. Шура по своим каналам выяснила, что Ольгина бабулька имеет однокомнатную в Кузьминках, но живет с сыном, а значит, молодым будет где жить, когда (ежели!) поженятся. Но сын пока насчет жениться помалкивал, да и то сказать – третий курс только.

На шестой день голова совсем прошла и, когда приехала Шура, дядя Яша отвел её в гардеробную, заранее выпросив ключи у сестры-хозяйки, которая ему симпатизировала. Смекнув, зачем туда её привели, Шура попыталась воспротивиться, мотивируя отказ отсутствием дивана или кушетки, да и вообще, дескать, неприлично, что люди скажут, но любящий муж пресек бунт на корабле крепким, как портвейн «Агдам», поцелуем, объяснив непонятливой жене, что они прекрасно устроятся и на стуле, а люди, если что и скажут, то только хорошее!

Томно вздыхая, Шура стащила длинные байковые панталоны, обнажив сливочные бедра, и, млея от предстоящего, уселась к любимому мужу на колени. В течение почти часа старенький стул скрипел отчаянно, но геройски выдержал натиск.

«Каждый раз – как первый раз! А ведь тридцать лет… уже!» – думала счастливая Шура, приводя себя в порядок.

Пообнимавшись ещё немного, супруги оторвались друг от друга, и дядя Яша проводил жену до выхода под внимательными восхищенными взглядами медсестер. Доктор Ашот Семенович покрутил головой и восторженно шепнул зашедшему в ординаторскую рентгенологу Саше:

– Орёл мужик! И фамилия правильная – Соколов, да!

Тот уважительно хмыкнул. С тех пор это повторялось каждое Шурино посещение и дядя Яша снискал среди персонала славу полового гиганта.

Наконец, настала пора выписки. Накануне дядя Яша устроил палате отвальную, выставив пирог с мясом, винегрет с селедкой и два пузыря белого болгарского вермута. Гульнули на славу, но тихо, чтоб не беспокоить соседей и персонал. Иван подарил очередную модель парусника в бутылке, Кирюша – очень удачный шарж: дядя Яша был изображен гордо сидящим на толчке в позе Большого Орла (и похож был на орла!) с лицом вдохновенным, но напряженным. Так обыгрывалась фамилия «Соколов»! Александр подарил специально сочиненный для семиструнной гитары этюд. Пиратообразный Олег Михайлович подарил скоммунизженный в родном НИИ пузырек спецклея, который клеил всё. Обменялись адресами и телефонами.

Наутро, сложив вещички в авоську, дождался Шуры, которая приехала с соседом Вивравенаном забирать его на машине (нога все ещё была в гипсе!). Душевно попрощался с доктором (армянский коньячок, пять звездочек!) и медсестрами (большой шоколадный торт!) и, привычно уже постукивая костылями, покинул больницу.

…Десятка пик! Валет пик! Девятка червей! Двадцать одно! Я выиграл, барон! Вы ставили на кон два щелбана, подставляйте лоб, сударь!

Весна за время отлеживания в больнице развернулась во-всю! Кое-где на газонах ещё лежали кучи грязного снега, но дороги и тротуары уже очистились.

Солнышко светило старательно, обещая скорое лето. Вивравенан-Веня, находившийся в очередном отпуске, вел Жигуль не переставая оживленно болтать. Между нами говоря, он предвкушал мзду за свою помощь. В смысле, выпить и закусить. Сам он был скуповат и на угощение тратился неохотно.

– Представляешь, Петрович, ихний швейцарский франк размером и весом в точности, как наш юбилейный рупь с Ильичом!

– Ну-у! И что?

– А то! Автоматы такой рупь принимают без сомнения! И сигареты можно купить, и пиво в баночках, и зажигалку, да мало ли! Экономия-то какая! Жаль, много монет не провезешь, больше тридцати рублей советскими вообще нельзя провозить… У тебя дома нет ли? А то скоро мне обратно ехать!

– Посмотрю, Веня. Несколько штук вроде было… у Алёшки. Он когда сегодня дома, а, Шур?

– Не знаю, Яша. Я его вчера не видела, рано спать легла, и сегодня тоже. Даже не сказала, что тебя сегодня выписывают. Вот сюрприз ему будет!

Сюрприз, действительно, получился что надо!

Когда все трое вошли в квартиру (Веня нес вещи), то глазам их предстало следующее зрелище: в зале, расположившись на ковре, Алеша и Олечка, обильно покрытые взбитыми сливками, увлеченно облизывали друг-друга. Орал магнитофон, поэтому приход родителей и соседа был ими замечен не сразу.

«А ведь в этом что-то есть!» – практично подумал дядя Яша.

«Не могли заявиться хотя бы через минуту!» – с досадой подумал Алёша, прерывая своё приятное занятие.

«Ой, предки! Ну, да стыд не дым, глаза не выест! Зато теперь точно женится!» – подумала торжествующе Олечка, осторожно выпуская из ладошки раскаленный едва не до бела, готовый вот-вот взорваться Алешкин… э-э… прибор.

«Во, блин, ваще-е!» – подумал Веня.

«Ой, ну как она лежит! Ребенку же неудобно!» – подумала Шура огорченно. (Все, как в старом анекдоте! Только, откуда анекдоты берутся? Из жизни, Читатель!)

Всеобщее замешательство длилось недолго. Взрослые деликатно вышли на кухню, молодежь кинулась в ванную. Все сделали вид, что ничего такого не произошло. И впрямь, ведь, ничего такого! Не так ли, Читатель? Дело-то молодое!

Немного погодя, когда всё устаканилось, стали собираться обедать и отмечать дяди Яшино возвращение. Олечка стеснялась и хотела уйти, но Шура поймала её в коридоре, крепко обняла и поцеловала.

– Поможешь на стол накрыть… дочка! – ласково предложила она девушке.

Та прижалась к возможной свекрови и еле слышно прошептала:

– Я его так люблю, Алёшу! Он такой красивый… на Вас похож!