Виктор Королев - Шляпа камер-юнкера

Как странно! Еще вчера читали стихи, пили на брудершафт, говорили о будущем великой России. И пели хором гимн, что из Европы привез кто-то из друзей. В этом гимне прославлялся героический генерал Рафаэль Риего. Его давно боготворили члены тайного общества. Этот народный герой дерется с французами, защищая Испанию. Имя Риего, который вскоре будет разбит и казнен, тогда у многих было на слуху.

Это было вчера. А сегодня будущие декабристы отвернулись от поэта. Почему? Сказать, что друзья просто берегли бесценный его талант – это значит, ничего не сказать. Нельзя забывать, что очень скоро друзья прямо скажут Пушкину, объяснят ему, что в ближайшее время наступят решительные действия, и его место – во «втором эшелоне».

В октябре 1823-го Пушкин сидел в своей квартире и писал вторую главу «Онегина». И думал при этом о своих друзьях и о человеке, который был для них идеалом борца за свободу – о Рафаэле Риего. Кстати, рядом с буквами Q. S. F. O. Y. на полях пушкинского черновика нарисованы мужские профили. Левый крайний очень похож на испанского генерала, а правый – на Пестеля.

Полтора года спустя поэт напишет эпиграмму на Воронцова, где с хронологической точностью опишет, что случилось в те дни. На обеде, данном в Тульчине 1 октября 1823 г., Александр I получил письмо Шатобриана (министра иностранных дел Франции) об аресте Риего и сообщил всем об этом. Граф Воронцов тогда прокомментировал: «Какое счастливое известие, ваше величество!». Присутствовавший на обеде декабрист Басаргин писал: «Эта выходка так была неуместна, что ответом этим он много потерял в общем мнении». Скорее всего, это тут же было сообщено Пушкину.

Но что это за буквы – Q. S. F. O. Y? Исследователь В. М. Лобов пошел «математическим» путем, пытаясь расшифровать загадку великого поэта. Он старательно выписал из французского словаря все слова, начинающиеся на эти пять загадочных букв. Из них попытался собрать более-менее связанный текст. И вывел итог: это зашифрованное обращение Пушкина к отцу, в нем поэт не хотел обидеть папашу за скаредность, но выразил неудовольствие, что тот не шлет денег. Не могу согласиться, что такой подход мог дать какие-либо аргументированные результаты. Ошибка, на мой взгляд, в том, что это, скорее всего, не французские слова. Тогда какие же?

Я подумал, что «политика» и восторг друзей перед испанским республиканцем значили для Пушкина в тот период значительно больше, чем денежные отношения с отцом. Но испанского языка он не знал. Тогда, может, это латынь? Очень хотелось надеяться, что это какая-либо поговорка либо идиома. Латинско-русский фразеологический словарь ничем не помог.

Впрочем, тут совершенно случайно вспомнилась медицинская фраза «Аква винтум квантум сатис» – «Добавить воды столько, сколько нужно». Эту фразу чуть ли не в каждом рецепте писали в своих сигнатурах эскулапы, особенно – популярные в то время гомеопаты. Не такой ли рецепт лежал перед глазами на столе у захворавшего Пушкина?

Но нет таких идиом в словаре. А вот отдельно перевод есть! Quantum satis – «столько, сколько потребуется». И вдруг – вот это уже становится интересным! – в одном старом словаре обнаружилась сноска: аббревиатура этого выражения (сокращенно Q.S.) в прежние времена нередко употреблялась в Европе для татуировки – как клятва.

Можно ли считать это первым шагом к разгадке таинственной надписи на полях пушкинского черновика? Пока нет. Все зависит от того, что скрывают три последующие буквы. Это могут быть три слова. Впрочем, не раз Пушкин в таинственных записях ставил точки там, где не надо, и наоборот. Так что это может быть и одно слово. Начнем с этого.

Foy. Во французском языке нет такого слова. Но есть очень близкое – Foi. Большая советская энциклопедия дает объяснение этому слову: «Фуа (фр. foi, от лат. fdes – вера, верность), в средневековой Западной Европе клятва верности вассала сеньору».

Возможно, Пушкин, прекрасно знающий французский язык, не смог вспомнить, как по латыни пишется «фуа»? Как версия – очень даже вероятно. Добавим, что поэт не был марксистом, жил при крепостном праве, хоть и ненавидел «барство дикое», но понятия не имел о теории революционной борьбы. Друзья, стихи – это намного дороже. Не принимают друзья в свои секретные политические игры – ну и пусть! Душой я всё равно с ними! С теми, кто борется за свободу не только в России, но и во Франции, Испании. И вот моя клятва: «Столько, сколько потребуется – клянусь в вечной верности».

Вот, собственно, и всё, что скрывается за таинственными пятью буквами на полях черновика «Евгения Онегина». Это – клятва верности великого русского поэта Александра Сергеевича Пушкина своим друзьям и идеалам свободы.