Сергей Фомичёв - Агриков меч

– Сдаётся, мы ему не по вкусу, – сказала Мена.

– Ерунда, – отмахнулся Боюн. – Для Вутуя люди, что для нас муравьи. Кто там их разбирает, когда сапогом топчет, какие из них рыжие, какие – чёрные? Нет, тут вмешалось что-то.

– Оберег, – догадался Тарко. – Я же пожертвовал бабушкиным оберегом. Значит не напрасно! Не только тогда откупился, но и теперь помощь получил.

– Мощный у тебя заступник, Тарко, – признал Сокол.

– Спешить надо, – напомнил Боюн. – Вода-то не знает, кто тут кого охраняет.

Подниматься по корням после эдакой жути они не решились, а, подхватив Савелия под руки, поспешили к тому колодцу, через который попалю сюда. Вновь пришлось брести по пояс в воде, стараясь опередить наводнение. Но в конце пути им повезло. Верёвка оказалась на месте, а наклон позволял упираться ногами, помогая подъёму. Правда, с Савелием опять пришлось повозиться, и хотя люди предельно вымотались, долгожданный конец приключений всем придал сил.

Шатаясь от усталости, они побрели к старой стоянке. Давно погасший костёр уже занесло случайным весенним снежком, и возобновлять его никто не спешил. Они просто стояли вокруг кострища и наслаждались дневным светом, голубым небом и свежим ветерком.

Неожиданно из дыры выбрался волк, затем ещё один и ещё. Огромные звери не обращали внимания на людей, лишь отряхивались от воды и налипшей в колодце грязи, а потом озирались вокруг, будто бы постигая мир, наполненный солнечным светом. Седьмым и последним выбрался зверь, в котором Сокол узнал того волка, что в самом начале вылазки встретился им под землёй. Этот посмотрел на людей неодобрительно, однако и он войны сейчас явно не жаждал. Похоже, он был вожаком, и его решения ожидала вся стая. Решение скоро последовало – вожак выбрал сторону противоположную стоянке людей. Он фыркнул, и семеро волков побежали лёгкой трусцой к рощице, за которой, как помнил Сокол, обитали вурды. По крайней мере, именно туда один из них потащил некогда Савелия.

Спустя некоторое время из дыры плеснул султанчик воды. Чёрное пятно расползлось по белому снегу. Но вода сразу же откатилась обратно, пятно стало быстро светлеть и скоро всё успокоилось.

– Даже если Фёдор выберется, ему придётся подыскать для ватаги другое убежище, – подумал вслух чародей. – Вряд ли овды оставили ему ещё какой-нибудь брошенный городок, а соседние князья такому гостю совсем не обрадуются.

– Есть такие, что и обрадуются, – возразил Пётр. – Откуда он, по-твоему, помощь получал? И московский говор в их ставке многие слышали.

Сокол пожал плечами. Это была уже не его забота. На что он, во всяком случае, наделся.

Весна, которая давно уже вроде бы наступила, только теперь принялась хозяйничать всерьёз. Лёд потемнел, а скоро начал крошиться. Болотные газы словно очнулись и стали прорываться наружу. Возможно, и затопление города способствовало оживлению болота. Всё-таки бурление вышло нешуточное – такое уймище воды сдвинулось с места.

С большим трудом люди из Волчьих Мшар выбрались. А на краю топей их пути разошлись.

– Ты с нами? – спросил Сокол Мену. – Варвара звала тебя в гости, говорила, дело у неё важное к тебе есть.

Но девушка в Муром идти наотрез отказалась. Сослалась на дикий вид. Медвежья шкура уже почти полностью слезла с неё. Только на указательном пальце правой руки сохранился огромный коготь и на лице тут и там торчали остатки бурого меха, словно Мена только что отобедала белкой. Причём живьём её слопала.

– К тому же и устала я жутко, – добавила она.

– Так ведь до Мурома ближе.

– Зато домой дорога легче, – улыбнулась Мена. – Не беспокойся, чародей, как-нибудь доберусь. Отлежусь чуток дома, потом и в Муром наведаюсь.

– А что с Савелием делать будем? – спросил Сокол. – Придёт в себя, опять охоту устроит.

– Я его провожу, – сказал Боюн.

– Куда?

– За пределы наших лесов провожу

– Вернётся, – махнул рукой чародей. – Александр уже пытался. Его в дверь, он в окно. Настырный.

– Я так провожу, что забудет сюда дорогу, – заверил ополченец.

Всё это время охотник сидел на снегу, не обращая внимания на зашедший о нём разговор. Он лишь осматривался, щурясь от яркого дневного света, словно впервые подобное чудо увидел. Боюн потянул Савелия за рукав и тот послушно поднялся.

– Похоже, тебе виднее, – хмуро сказал чародей.

Ополченец не ответил. Ступил на едва заметную тропку, подтолкнув в спину охотника, тот зашагал, а вскоре оба скрылись из глаз.

– Дела, – протянул Сокол.

Они попрощались с Меной и пошли своей дорогой.

– Что он с ним сделает? – спросил Пётр.

– Известно что, – ответил Тарко. – Выведет из наших лесов, да прирежет тихонько. А проклятье там и останется.

Слухи о победе над Фёдором и о разгроме его тайного логова опередили возвращение маленького отряда. Слепень по велению княжескому дружину возле болот держал. Не пригодилась для дела, так хоть новость доставила с ветерком. Юрий Ярославич повелел к пиру готовиться, победу праздновать, какой начало ещё летом положили. Отстояли Муром. Только сейчас окончательно стало ясно, что отстояли. И зиму, считай, пережили. Не полезли ордынцы в этом году, замешкались. Теперь город окреп, в землю врос и нечаянным приступом его не сковырнёшь с холмов.

Князья и бояре, дружинники и ополченцы несколько дней кряду победу над супостатом праздновали, ходили по городу хмельные, песни орали, со всяким встречным братались. Слишком долго люди пребывали в напряжении, вот и расслабились.

Только Сокол ходил среди радости всеобщей угрюмым. Не бражничал, не веселился. Для него не кончилось ещё ничего. Вопросы всё те же оставались: где сустай, где меча хозяин, а где жертва его? Никакой ясности только догадки нехорошие в голове копошились.

Чародей ждал возвращения Мены и ополченца, с помощью которых надеялся кое-что прояснить.

– Боюн не вернулся ещё? – спрашивал он несколько раз на день на воротах или осведомлялся, встречая Жёлудя.

– Нет, не появлялся, – неизменно отвечали ему.

– А Мену не видели?

– И она не появлялась пока.

Ока вскрылась, тут и Благовещенье наступило. У православных опять праздник. Гуляет Муром. Не так как на Масленицу, но тоже с размахом. По сути, только теперь и началась весна, а до сих пор – это всё проводы зимы были.

Вияна с Тарко по своему обычаю этот день праздновали. У их народа весне тоже радовались, а праздник по-разному назывался.

И просто Весенним Пазаром звали этот день, а стало быть, гуляли точь-в-точь как православные, только без службы в храмах.

И Днём Остановки Печей этот день называли. Гасились повсюду печи. С этих пор и до поздней осени в домах не топили больше, даже чтобы пищу готовить. Харчи варить во дворы перебирались. В каждом дворе летник стоял – сруб с открытым очагом, без дымохода, но с крышей прореженной, чтобы чад уходил. Кудо назывался. В нём теперь и готовили.