Сергей Фомичёв - Сон Ястреба. Мещёрский цикл

– Справедливо, – согласился Ондроп и взглянул на Чуная.

Тот кивнул.

– Стало быть, за работу, – Рыжий хлопнул ладонью. – Встречаемся здесь послезавтра и составляем грамоту.

Расставшись с купцами, он первым делом отправился к Соколу. Заручиться помощью чародея, его молодого товарища Тарко и вурдов он посчитал половиной дела. Сколько уж им пришлось пережить вместе, из скольких опасностей без потерь выбраться.

Вурдов уговаривать не пришлось. Они сорвались, как спущенные с тетивы стрелы. Слишком долго продолжалась спячка. Застоялась кровь. Так что, едва заслышав о походе, мохнатые приятели принялись нарочито бренчать разнообразными крюками, ножами, путаться в верёвках, всячески показывая готовность выйти хоть прямо сейчас.

Сокол же даже слушать не стал. Отказался, сославшись на обещание быть на свадьбе Бориса в Нижнем. Рыжий и так и эдак уговаривал, напомнил, что всегда по первой же просьбе помогал чародею в его делах. На это Сокол отвечал, что и он готов помочь, но в дальнее плаванье не пойдёт.

Так и не уломав старика, расстроенный Рыжий вышел за дверь. Раздалось ржание, и одолженная у Лапши лошадь унесла его в неизвестность.

Тем временем народ, прослышав о найме, принялся разыскивать Рыжего по всему городу. Но того и след простыл. Люди метались от корчмы к торгу и обратно, пока кто-то не предложил нагрянуть к виновнику прямо в логово. Дом осадили и долго галдели. Наконец, вышла Настя и, обругав всех за шум, сообщила, что муж уехал в Елатьму и будет только завтра.

Около сотни человек разошлись по посадам стайками, на ходу обсуждая, по каким достоинствам намерен Рыжий отбирать счастливчиков. Одни напирали на силу и умение владеть оружием, другие полагали, что ушлый земляк по себе станет ватагу собирать. То есть, прежде всего, хитрых и умных пригласит.

Всё это брожение случилось к большому огорчению Тарона, который как раз теперь затеял набирать людей для своей новенькой ладьи. К нему никто не шёл, все надеялись попасть на сказочный корабль с пряностями.

Тарко и Вияна ехали верхом бок обок и беспечно болтали, словно над тропой не нависали вековые деревья муромского леса, способного поглотить бесследно любого прохожего.

Четыре года – вполне достаточный срок, чтобы убедиться в серьёзности чувств. Так полагал Тарко. Отец Вияны, старый князь Ук, думал иначе. С тех пор когда, встретив друг друга в Муроме, они едва не перешли грань прежних дружеских отношений, и какое-то чудо, а может проклятье уберегло молодых людей от безумства любви, князь старался держать свою дочь подальше от юноши. Нет, с его уст не слетели слова отказа, он даже не слишком показывал недовольство, но Вияна последние четыре года неизменно отсылалась отцом в другую от парня сторону, а их редкие встречи проходили на глазах множества людей, когда приходилось взвешивать каждое слово.

Тарко казалось, что старый князь перегибает палку.

Но он понимал, в конечном итоге всё зависело от решения девушки. А как раз она-то и не стремилась внести ясность в их отношения. Уклончивость и двусмысленность стали её постоянными спутниками. Сколько уж раз превратно истолкованное слово вызывало у него смятение и бросало в смертельно опасные приключения. Он не совершал подвигов во имя девушки, как полагали его друзья, скорее пытался забить чувством опасности невыносимую боль.

Неизвестность терзала юношу все эти годы. Он готов был принять любой ответ, лишь бы не изводить себя метанием от надежды к отчаянию.

И вот они оказались вдвоём. Поездка к брату Вияны Варунку в лесную глушь, где тот поселился с недавних пор, позволила им остаться наедине. Отправленный с ними Ворот простудился, слёг и остался на время у княжича.

Казалось бы, вот он – случай. Но Тарко вдруг оробел. За всю дорогу он так и не смог выдавить из себя прямого вопроса. Страх окончательного крушения надежды оказался сильнее недавних терзаний неизвестности.

Они болтали о каких-то незначительных пустяках. Обсуждали отшельничество Варунка, и мнение на сей счёт старого князя. Вспоминали прежние времена, избегая, однако, касаться всего, что случилось между ними в Муроме. Говорили о битвах, походах и прочей ерунде…

Конец пути близился. Городские стены уже пару раз возникали перед глазами, когда лошадки взбирались на холм, а главный вопрос так и не прозвучал. Углубившись в себя и проклиная собственную слабость, Тарко всё чаще отвечал невпопад.

– Ты не слушаешь меня? – заметила девушка. – Что-то случилось?

Накопленные за четыре года страдания и сомнения прорвались протяжным вздохом. Внутренности завязались узлами страха. А затем хлынули слова.

– Не вынесу я больше этих мучений. День за днём, год за годом только и делаю, что жду. Получаю отговорки, ловлю какие-то намёки. Я устал, понимаешь?

Вияна покраснела. Остановила коня.

– О чём ты? – её голос звучал удивлённо.

Это было притворство. Она, конечно, догадалась, что именно волновало Тарко, но оставила ему возможность сделать шаг назад. Свести всё к беспричинному раздражению, какое порой возникает у каждого.

– О нас. Я говорю только о нас. И я бы хотел, наконец, услышать твёрдый ответ.

– Не напирай так, прошу тебя…

Она замолчала. Они уже въезжали в Мещёрск.

Город встретил их гамом сотен людей. Народ бродил по посаду и возбуждённо обсуждал новости.

Вияна охнула и, молча кивнув Тарко, помчалась в крепость. Беспокойство за отца стало удобным поводом избежать объяснений.

Тарко спешился и стоял посреди улицы с каменным лицом, переживая очередное крушение, пока людской шум не захватил его и не заставил вернуться в настоящее.

Взглянув на весёлые лица, Тарко понял, что Вияна волновалась напрасно.

– Что случилось? – спросил он знакомого горожанина.

– Наши за сокровищем собрались, – с охотой ответил тот. – Ромка людей лихих набирает. Между прочим, о тебе он особо спрашивал.

Вот кстати. Испытанное средство заглушить тоску.

Богатеев в Мещёрске нашлось немного. Хоть хромой иноземец и сбавил цену, а набрать нужную сумму не получалось. До поздней ночи Ондроп с Чунаем людей обходили, но без толку. Выручил старый Ук. Узнав, что серебра сколько надо не набирается, пообещал покрыть недостачу. Утром в корчму заявился Лапша и, грохнув тяжёлым узлом по столешнице, разбудил спящих тут же головами на локтях купцов.

– Всю прибыль, какая будет, князь на оборону пустить решил. Обветшала крепость, починки требует.

Купцы глаза протёрли, оживились. Взялись подсчитывать наличность.

Лапша, заказав пива, уселся рядом. Обычно по утрам корчма пустовала, но теперь народ зачастил сюда в поисках новостей.