Юрий Торубаров - Иван Калита

Получив нож, она успокоилась, настроение её поднялось. Она уже была не беззащитна и при малейшем насилии готова была уйти из жизни. Но у неё теплилась надежда. Надежда на то, что примчится дедушка и вырвет её из этих мерзких толстых рук. Бежало время, а о нём не было ни слуха ни духа. Надежда медленно таяла, а отчаяние росло.

«Но что за шум? Неужели... он? Но нет!» Полог отбросил ненавистный татарин и широким шагом направился к ней.

— Не подходи! — в отчаянии закричала она и приставила нож к груди.

Татарин остановился и попытался улыбнуться. Он, оказалось, хорошо говорил по-русски.

— Не будь дурой! Я тебе ничего не сделаю плохого. Просто тебя потребовал к себе хан.

Но эти слова татарина не убедили девушку. Недоверие к ним вошло в её сердце.

— Я не сделаю ни одного шага ни к вашему хану, ни к вашему богу. Бог у меня свой! — она гордо выпрямилась, а лицо пылало праведным гневом.

Как она была прекрасна в своей гордости! На это обратил внимание даже ханский посланец. Он понял, что ему с ней не справиться, не понесёт же он к молодому хану её труп. Он решил доложить об этом новому повелителю, только что занявшему трон отца.

Первое, что приказал сделать Чанибек, это разыскать русскую девушку. Её с трудом нашли у темника Хочебоя. В любом другом случае он бы так просто не отдал свой товар. Он купил её у русского. Но до ушей Хочебоя донеслась весть о решительной расправе молодого хана со всеми, кто был в окружении его брата. Попасть в их число было легко. Поэтому он с улыбкой произнёс:

— Для хана! Считаю за честь!

Вначале хан хотел сделать сюрприз своему спасителю. Девушку он хотел лично передать Андрею в ханском шатре и отправил за ней посланца. Когда тот вернулся, хан принял его незамедлительно. Выслушав посланца, несмотря на свою молодость и кажущую неопытность, он понял состояние девушки и нашёл правильное решение.

— Пошлите туда русского!

И опять чьи-то торопливые шаги. «Нет, я им не дамся!» — и в её руках вновь сверкнул нож.

— Дарьюшка! Милая! — раздался знакомый голос.

— Он? Он!!! — она взглянула, вскрикнула и, отбросив нож, бросилась в его объятия.

Когда прошли первые порывы радости, Дарья, немного склонив голову, спросила:

— А ты почему один?

Идя к ней, Андрей боялся этого вопроса. Сказать правду? Он не мог, понимая всю тяжесть такого сообщения. И решил сказать попозже, когда она окрепнет. Вместо ответа он только приложил палец к своим губам. Дарья подумала, что ей готовят неожиданный подарок.

Узнав о том, что Андрей с друзьями собрался покинуть Орду, хан пригласил его в свой шатёр и попытался уговорить пожить здесь ещё.

— Великий и могучий хан, — как-то загадочно улыбнулся Андрей, — ты творишь свой суд, а мне надо учинить свой. Так что прости! — он склонил голову.

— Андрей, — как-то просто, словно товарищ, обратился к нему повелитель, — оставайся, переходи ко мне на службу. Я тебя сделаю полководцем.

Андрей усмехнулся:

— У тебя есть свой. Он сделал для тебя невозможное! Нельзя его обижать.

Хан посмотрел на Андрея. Взгляд его умных глаз был пронзителен. Кажется, он доходил до глубины души. «Однако...», — подумал Андрей. А тот сказал:

— Человек, изменивший однажды, легко сделает это ещё раз.

У Андрея пронеслось: «Вот и окажи помощь...»

— Прощай, Джихангир, — сказал Андрей.

При этом слове на лице хана появилась довольно язвительная улыбка. Они потёрлись на прощание щеками, и Андрей пошёл, не оглядываясь, к себе.

А к вечеру Андрей получил известие. Хан прислал ему охранную грамоту и для безопасности отряд тургаудов. И ещё. К нему явился Бурок и попросил взять его с собой.

— Ты хочешь ко мне на кош?

— А чё, и там покупатели есть. Аль ты не туды?

— Я — в Московию, — неожиданно ответил Андрей, потом усмехнулся: — Я пошутил, туда я потом, щас — к себе.

Купец от души выдохнул:

— «Фуу!»

— Аты весь товар распродал? — неожиданно спросил Андрей.

На что тот серьёзно ответил:

— То, что смог, продал. Пока тута идеть резня, никто ничего не покупает. Вот я и решил вовремя убраться. Распродам у себя.

— Ладно! — согласился Андрей, — но с одним условием.

— Каким? — при этом торговец весь насторожился, словно кто-то сейчас хочет залезть в его кисет.

— А вот с таким. Ты Роберта уже знаешь. Француза, — сообщил Андрей.

— Француза? — переспросил он.

— Да! — подтвердил Андрей.

— Ну и чё? Хошь, чтоб я его туды отвёз?

— Ты, купчина, догадлив! — восхищённо заметил Андрей.

— Э! Еслиф не быть таким, не стоит браться за ето дело, — не без гордости произнёс он, — но ето будет немало стоить, — и вопросительно посмотрел на казака.

— Я заплачу, — уверенно ответил Андрей.

— Хорошо. Только я могу довесть его до Венесы. Дальше ён сам. Тама близко.

Послышались чьи-то шаги.

— Всё заплачу, — шёпотом проговорил Андрей, — а щас — тихо.

Они замолчали, настороженно поглядывая на дверь. Вошёл Митяй.

— Чё как крамольщики? — спросил он, поглядывая поочерёдно то на одного, то на другого.

— Да не... так просто. С нами хочет, — Андрей кивнул на купца.

— Пущай едет, — Митяй подмигнул купцу, — только возьметь медовушки.

— Тута её нету. Есть арза, — купец заулыбался.

— Тьфу, гадость, сам пей, — сказал Митяй.

Опять смех. Настроение у всех приподнятое. Друзья радуются, что спасли девушку. Рады за Андрея, видя его таким счастливым. Все покорены Дарьиной красой, скромным взглядом её больших лучистых глаз. Темпераментный француз, посмотрев на сиявшую от счастья Дарью, воскликнул:

— Клянусь, во Франции я не встречал девушки, подобной Дарье.

На что Андрей ответил:

— Оставайся. И мы тебе найдём такую же.

Радовался и купец: с такой охраной ему ничего не страшно. А то трясись при каждом звуке. Такова купеческая жизнь.

Лето было на исходе. Степь вновь пожухла, потеряла прелесть, доставшуюся ей от весенних дней.

А жизнь на донском коше шла размеренным темпом. С утра, как заведено с издавна, каждый казак занимался какими-то делами. Рыбачили, на богунах сушили или чинили волокуши, охотники били еленей, крехов в лесах. Разной живности резко прибавилось. В кузнях методично постукивали одноручные молоты. Сичкари орудовали топорами. По-прежнему кашевары в огромных казанах на багатице готовили нехитрое казацкое кушанье: кулеши, борщи, галушки, уху...

И всё же что-то в коше было не то. Обычно беззаботные казаки выглядели хмуро. По кошу всё настойчивей распространялся слух, что Хист нарочно запоздал на поле боя и этим погубил Семёна. А потом занял его пост. Первым об этом сказал неожиданно вернувшийся живым из всего отряда атамана Влас. Неразговорчивый, сутулый, он был незаметным человеком. Тяжело раненный, он казался мёртвым, но прошедший дождь привёл его в чувство. Чья-то лошадь в поисках хозяина набрела на него. Она-то и помогла ему вернуться на кош. Когда его, молчуна, друзеки стали расспрашивать, как это случилось, он сказал односложно: