Юрий Торубаров - Иван Калита

— А зачем мне оно? Я привык к свободе. А разве князь свободен? Он каждый день думает, как бы где-то отхватить кусок и сам боится, чтобы его не убили или не отравили. Он не доверяет даже жене.

— Ну, Алим, ты это загнул, — не согласился Андрей.

Алим посмотрел на него и протянул ларец:

— Бери!

— Но уж нет! — ответил Андрей и ещё покачал головой.

— Ладно, — согласился дед, закрывая клад, — но ты знаешь, где он лежит. Можешь взять его в любое время.

Дорогой он спросил:

— Ты мне не поверил насчёт жены?

Андрей остановился:

— Да судя по моей матушке, она никогда ничего не сделает с моим батяней.

— Это хорошо. А ты знаешь, кто убил Данила Александровича?

— А кто такой этот Данил?

Алим усмехнулся:

— Это отец твоего Ивана Даниловича.

— И кто его убил? Жена?

— Жена.

— А как?

Алим окинул парня с ног до головы, точно видит его первый раз.

— Ты уж немал. И жизнь пора познавать.

Он нагнулся и отцепил от портов зацепившийся сучок. Потом заговорил:

— Молодой и красивый, вроде тебя, — он повернул голову, улыбнулся. – Боярин Кучка стал якшаться с его женой Улитой. Княгиня боялась своего вспыльчивого мужа, но не хотела бросать и боярина. Тогда ей на ум пришло решение убить Данила. Она подговорила боярина, и тот согласился. Видать, нравилась ему бабёнка. Он напал на князя. Но тому удалось вырваться, и он убежал в охотничий дом. Боярин не знал туда дороги, да княгиня надоумила его выпустить княжьего любимого пса, чтобы тот указал путь. Боярин выпустил, и пёс побежал к хозяину. Кучка за ним. Княгиня была права. Князь был там. Боярин и добил Данилу. Когда он вернулся и всё рассказал княгине, та, обозвав его дураком, послала туда вновь, чтобы поджечь дом. Вот так-то, Андрей, живут наши князья. А я здесь — вольная птица. У меня всё есть. Так, если что случится и у тебя будет тяжко на душе, и ей надо будет покой, лучше этого места не найти. Знай, что мой дом это и твой дом.

После возвращения из Твери князя точно подменили. Он всё о чём-то думал, стал раздражён. Старшего сына Семёна, в котором до этого души не чаял, чуть не прибил. Мальчонка взял отцовский колчан и лук, вообразив себя воем, начал в гриднице стрелять по висевшим там головам зверей. Князь крепко отшлёпал сына. На рёв мальчика вбежала нянька, женщина средних лет с добрым, ласковым лицом. Видя грозные очи князя, в страхе присела: «Свят, свят!» — закрестилась она. Таким князя ещё не видела. Иван Данилович нервно прошёл мимо неё и громко хлопнул дверью.

Княгиня, подмечавшая каждый его шаг, решила с ним поговорить. Но это оказалось непросто. Она узнала, что верный княжий подручный Савёл куда-то собирается. Что-то узнать у него было бесполезно. Он был немой. Но даже если бы и говорил, у него и клещами слова о князе не вытащишь.

Давно это было. Ещё до женитьбы князя. Как-то вьюжным зимним днём, возвращаясь из Переяславца, князь увидел у дороги скорченного мальчонку. Он не поленился спрыгнуть с коня и взял его на руки. Мальчонка, бедный, дрожал от холода. Лохмотья плохо грели.

— Ты чей будешь? — спросил он.

Но в ответ тот только замычал.

— Немой? — удивился князь.

Мальчонка закивал головой.

— Нуть, — сказал он и посадил его на своего коня.

Приехав к себе в кремль, князь приказал служке отмыть и одеть мальчонку, накормить и привести к нему.

Когда его привели, он князю сразу понравился. У него был какой-то особый, преданный взгляд. А в чёрных глазёнках горела глубокая благодарность и надежда.

— Хочешь у меня остаться? — спросил князь.

Тот торопливо закивал головой.

— А верно будешь служить мне?

Мальчонка что-то промычал, осенил себя крестом и приложил руку к сердцу, чем несказанно удивил князя. И Иван Данилович взял его к себе отроком.

Среди одногодков он выделялся упорством и отчаянной смелостью. Он не терпел, если кто-то пытался его дразнить немтырем или немым. Вскоре всё это поняли. Князь не забыл найдёныша и как-то поинтересовался у Осипа Уварова, дворского, насчёт мальчика. Осип ухмыльнулся:

— Норовистый отрок. Ему бы язык... Кстати, князь, как мы его назовём?

— А что, вы его до сих пор не обозвали?

Дворский виновато опустил голову:

— Нет.

Князь задумался. Уваров решил подсказать:

— Може, ...Савёл?

Князь, хитро посмотрев на Осипа, промолвил:

— А что! Пусть будет Савёлом.

Незаметно бегут годы. Но они были заметны по Савёлу, который превратился в такого парня, что несколько ребят не могли его одолеть. С каждым годом Савёл всё сильнее доказывал свою преданность князю. Все знали, что где его верный служка, князю опасаться нечего. У него был острый слух, зоркий глаз, твёрдая рука. Княгиня только вздохнула, увидев его широкую спину, и не стала останавливать.

И всё же Елена муженька поймала. После полдника, когда все расползлись подремать, она дождалась мужа, когда тот выходил из едальни, и, стоя на пороге, преградила ему дорогу.

— Скажи, Иван, почему ты меня избегаешь?

Князь посмотрел на неё удивлённым взглядом человека, не понимающего вопроса.

— Ванюша, — сказала она тихо, — скажи мне правду. Ты думаешь о ней? У тебя же с Александром мир.

Лицо князя мгновенно покраснело. Брови угрожающе сошлись на переносице.

Он резко повернулся и, громко стуча сапогами, пошёл к выходу.

Он остановился на первой ступеньке крыльца. Прищурясь. посмотрел на солнце, оглядел двор. От лежавшей у ограды груды снега бежали ручьи. Воробьи весело чирикали, прыгая с ветки на ветку. Под деревом кошка готовилась к прыжку, чтобы схватить воробышка. Но тот оказался шустрым. Кошка осталась ни с чем, и с видом, что она и не хотела его ловить, побежала к скотному двору, где уж обязательно споймает мышонка. Князь рассмеялся и решительно, шагая через двор, направился к воротам. Какое-то время постоял в раздумье, выбирая, куда пойти: в немецкую слободу к немцу Себастьяну или проведать митрополита. Давненько у него не бывал. Решил идти к нему, а по пути зайти посмотреть, как строится собор Успения Богородицы. Там работы кипели вовсю: заострились архивольты порталов и закомар. Его окружили строители. Многих он знал: выкупал их в Орде.

— Как живы-здоровы будете? — спросил князь, оглядывая работяг.

— Бог дал да князь помог, живём, — довольно загудел народ.

— Когда молиться начнём? — поинтересовался князь, явно намекая на окончание строительства.

— Скоро и начнём, — раздался чей-то скрипучий голос, — а нуть! — из толпы вышел худенький старикашка в овчине без рукавов.

Князь узнал его. Тогда в Сарае, на рынке, он не хотел его выкупать, старым показался, а просили за него дорого. Но пронырливый Миняй подтолкнул князя: «Бери». Князь послушался. И не прогадал. Все сложные узлы укладывал он, Кирша, так звали этого мастера.