Юрий Торубаров - Иван Калита

Когда огненный ураган пронёсся, казаки стали думать, кто же умудрился поджечь степь. Как-то неуверенно обмолвился Ерёма:

— Да, я видел, как... етот ну, да с кем я...

— А, — догадался кто-то, — Андрей.

— А я подумал, чо он... отладчик, — добавляет Ерёма.

Долго казаки рядили, кто он — отладчик или доблестный воитель. Ни до чего не договорившись, решили оставить дело до следующего дня. Но оставлять до следующего дня разбор не пришлось. Вскоре как ни в чём не бывало появился Андрей, весь в тине, с одежды сбегала вода. Он спокойно, под пристальными взглядами молчавших казаков прошёл на своё место. Увидев, что казаки о чём-то шепчутся, поглядывая на него, он спросил у Митяя:

— Чё они так?

Но Митяй замялся. Говорить, что его подозревают в измене, он не хотел.

Атаман, понявший по виду парня, что с ним случилось, поднялся и подошёл к Андрею.

— Ты поджёг? — спросил он у парня.

— Я, — обыденно ответил тот.

Атаман вдруг крепко его обнял и чмокнул в щёку. Казаки поднялись.

— Слава тебе! — гаркнули они.

Многих недосчиталась казацкая вольница. Сначала шёпотом, потом всё громче и громче стало раздаваться:

— Атамана — под суд!

А обвинение казаки ему предъявили такое: ты отпустил с миром татарского царевича, а он в отместку послал войско. И сколько из-за этого погибло доброго казачества. На удивление, эта мовь приобрела силу. Кто-то же её подбросил и продолжал раздувать, как затухающий костёр. В один из дней в курень атамана ввалилось несколько казаков, многие остались на улице. Старшим выступил Хист, сказав:

— Атаман, меня казачество выбрало, чтобы сказать тебе: ты обвиняешься в том, что погубил много доблестных казаков, отпустив с миром татарского царевича. Это он послал в отместку воинов. Возьмите, казаки, его и проводите в яму. Скоро будет честной суд!

С Хистом был и отец Митяя, который всё рассказал сыну. А тот — Андрею.

— Пойдём, — махнул ему рукой Андрей и решительно направился к двери.

Он с трудом разыскал Курбата, который был в гостях у Зосима. Услышав от Андрея о случившемся, старые казаки задумались. Обвинение было весьма серьёзным. Реальная угроза нависла над атаманом. Андрею жалко было атамана. Вроде был он неплохим человеком. И вот тебе раз... И он корил себя, что притащил сюда этого царевича.

А майдан уже гудел:

— Суд! Суд!

Как подчас судьба играет человеком! Только что был атаманом, а сейчас может и головы лишиться. Андрею очень хотелось ему помочь, но он не знал, как это сделать. Он уж думал выкрасть его, как тогда ту женщину. Но яму охраняло несколько казаков. А на майдане, куда его поведут это не получится. От беспомощности он кусал губы. И вот настал день суда. Майдан загудел:

— Ведут ведут!

Да, вели атамана. Руки сзади связаны, четыре казака с саблями охраняют его. Робко тащатся сзади есаулы, не зная, что делать. По их виду можно понять, что примут любое решение. Внезапно толпа пришла в движение. Это появился Хист в окружении казаков. Хист среди них выглядел этаким самоуверенным молодцом. Бодрый, энергичный. Он коротко объяснил суть дела. Казаки загудели. Из этого гула можно было понять одно: жизнь атамана на волоске.

— Тише! — воскликнул Хист, подняв руки. — Кто желает говорить?

— А что говорить! Смерть ему! — орут казаки.

Андрей прислушался: может, кто-то скажет в защиту атамана. Тут же много старых казаков. А где Курбат? Зосим? Не хотят руки марать. Вот те на!

— Голосуем? — Хист огляделся вокруг.

— Голосуем! Смерть!

— Подождите, — раздалось над майданом.

На круг вышел Андрей, их спаситель. Казаки приумолкли.

— Друзеки! — начал он.

От волнения дрожит голос, потому что ещё никогда не говорил перед таким количеством народа.

— Тут виновен не один атаман. В первую очередь виновен я! — он ударил себя в грудь. — Это я притащил царевича сюда. Вы и меня судите!

И он встал рядом с атаманом. Майдан опешил. Что же делать? Он же их спаситель! Хист, чувствуя, что обстановка уходит из-под его контроля, проговорил:

— Оставим этого абрека обдумать свои слова, а вернёмся к тому, кто погубил столько казацких душ!

И опять пошёл гул. Хист уловил, что его поддерживают Надо закрепить это дело!

— Друзеки мои! Ваше главное слово!

— Подождите! — опять пронеслось над майданом.

На середину майдана вышли Курбат, Зосим и с ними какой-то татарин.

— Казаки! — изо всех сил прокричал Курбат, — вот вы обвиняете атамана, что он отпустил царевича, и тот, мол, отомстил, послав воинов.

— Да! — понеслось над майданом.

— Из какой Орды был Чанибек?

— Из Золотой, — почти хором ответило казачество.

— Вот перед вами, — Курбат ткнул в татарина пальцем, — тысяцкий татарского войска. Огонь загнал его к нам.

Раздались смешки. Курбат продолжал:

— Спросите его, кто напал.

— Ерёма! Ерёма! Спроси! — понеслось по рядам.

Тот вышел, поклонился народу, вразвалку подошёл к татарину и задал ему этот вопрос. Тот что-то ответил. То ли Еремей не понял, то ли сделал это нарочно, но он заставил пленника ещё раз повторить. И все поняли: на них напал ногайский хан. Казаки неплохо знали внутреннюю жизнь этих ханств. Те ненавидели друг друга, и каждый хан делал всё, чтобы навредить другому. Казаки словно выбросили из себя невесть откуда взявшуюся жажду незаслуженной мести безвинному человеку. Вздох облегчения прокатился по их рядам. Кто-то крикнул:

— Слава атаману!

Майдан подхватил:

— Слава!

Хист и тут попытался вывернуться. Зло посмотрев на Андрея, он с виноватой миной обратился к атаману:

— Прости, атаман. Не хотел. Казаки заставили.

Атаман отвернулся от него, ничего не сказав.

Подошла очередь идти на бекет Андрею и Митяю. Чтобы не было обидно, казаки тянули жребий, кому на какой бекет идти. Митяй вытащил самый восточный курган, где располагался передовой бекет. Сторожить там было весьма опасно. Если татары шли в набег, то их пластуны всегда в первую очередь стремились вырезать этих бекетчиков. Да и уходить им в подобных случаях было трудно.

Ерёма, тоже тянувший жребий, узнав, какая доля выпала Андрею и Митяю, подмигнул им, сказав:

— Ничего, казаки, не вешайте носа: бог не выдаст, свинья не съест.

Казаки рассмеялись и, расходясь, говорили дружелюбно:

— Приспичит, нас молите. В беде не оставим.

Их есаул посоветовал взять ещё кого-нибудь. Андрей предложил Захару ехать с ними, и тот согласился.

Взяв, по совету бывалых казаков, запасных лошадей и побольше продуктов, на зорьке они двинулись в путь. Митяй всю дорогу ворчал по поводу пса, который подвёл их в такой трудный момент. Вдруг лошади повели себя беспокойно.

— Уж не серые ли овчары? — высказал опасение Митяй.