Юрий Торубаров - Иван Калита

— Тьфу! — чертыхнулся он, поняв, что с ним случилось. — Нет, надо ходить. А Захар молодец!

Митяй часто посматривал на луну. Когда она окажется над «бурлаком» — так они обозначили одинокий куст — тогда придёт Андреев черёд.

И вот луна над «бурлаком».

— Наконец-то! — с облегчением вздохнул парень и со спокойной совестью пошёл будить Андрея.

Но не успел он подойти, как тот вскочил.

— Ты не спал, что ли? — спросил Митяй.

Андрей не стал притворяться.

— Не спал, — признался он.

— Ааа! Всё спокойно, — заваливаясь на боковую, сказал Митяй.

Потерев руками тело, Андрей нацепил саблю. Сагайдак и лук поставил у триноги, а сам пошёл по кругу, старательно впиваясь в темноту глазами. Он долго, не спеша ходил. Совершив очередной круг, он, к своему удивлению, заметил, что на востоке будто кто-то добавил белил в загустевшую темноту. А затем вдруг блеснула золотистая полоска. Начался рассвет. Андрей присел и стал любоваться этой чудесной картиной — зарождением нового дня. День постепенно приближался. И чем ближе он подходил, тем шире был его шаг. О господи! Как это прекрасно — видеть зарождение нового дня!

День входил в свои права, солнце ушло далеко на запад, туда, где Андрей нашёл свой второй дом. Невольно подумалось: «Что там сейчас?»

А туда прибыл рязанский боярин Степан Юрьевич Василев, сын знаменитого окольничего Великого князя Олега Ивановича, с грамотой от Ивана Ярославича. В ней князь просил заключить с ним взаимное соглашение, по которому донцы взяли бы на себя обязательство по охране его южных границ. А он обязался за это выплачивать пятьсот рублей серебром. Помимо этого поставлять пятьдесят возов муки, семьсот локтей дерюжки и двести локтей аксамита.

Семён Еремеев был мужиком обстоятельным, хорошим; удачливым воином. Но не знал, выгодно или нет для казаков это предложение. А посоветоваться было не с кем. Не было таких у него людей: все в основном от сохи или разбоя. Частенько помощь ему оказывал пронский священник Порфирий, но что-то давненько он не наведывался. Всё грозился прислать сода постоянного человека. Да, видать, желающего не нашёл.

Крутит, вертит в руках он княжескую грамоту, а что ответить — не знает. Боится прогадать. Но и упускать такое дело не хочется. Заманчиво выглядит. Взялся за усы, но не помогают и они. Начал кряхтеть, а потом ляпнул:

— Скажи, боярин, как твой князь дозрел до этого? — он потряс грамотой.

Боярин, мужик с брюшком, одет в чёрный бархатный кафтан, такие же порты, на ногах чувяки, чем-то напомнил атаману бабака. Степан Юрьевич засопел, провёл рукой по усам. Прокашлившись, рассказал:

— Знакомый тебе купес Микита Бурок?

— Знаю, — вставил атаман.

— Так вот он ехал к тебе, вёз муку. Ну, говорит, подъехал, а у тебя ногайцы.

Атаман хитро прищурился:

— А откель он узнал, что ногайцы?

Боярин пожал плечами:

— Может, кого узнал. Он часто там бывал.

Атаман больше не стал спрашивать.

— Он вернулся и скорее к князю, — продолжал боярин, — тот посчитал, что хан шёл на него, а вы... спасли. Вот он и решил меня быстрее к вам послать.

— Хорошо, боярин, — атаман ударил себя по ногам и поднялся, — мы тута помозгуем. Я пришлю к вам свойво казака. Скажу одно, для нас это антиресно, а сейчас хочу заберечь дорогого гостя.

Атаман так его заберег, что четверо казаков еле донесли гостя до атаманова куреня. Тот как убитый проспал остаток ночи, целый день. Вечером, опорожнив полувёдерный кубок браги, снова упал в спячку. И только на другой день, несмотря на уговоры остаться, наотрез отказался и засобирался домой. На прощанье атаман подарил ему волчью шубу, а для жены — роскошную жарьолку, чему боярин был несказанно рад. Уже сев в колу, боярин полушутя погрозил атаману пальцем, проговорив:

— Смотри, не забудь нашего договору, пришли казака.

— Пришлю. Обязательно! — ответил атаман, махая на прощание рукой.

А Андрей и его друзья продолжали нести угоду. Не прошла она и без недоразумения. Как-то Захар, готовясь уже будить Митяя, вдруг услышал конский топот. Он, как учил есаул, брык на землю и стал всматриваться. Но темень непроглядная, что делать? А конский топот всё ближе и ближе. Ждать некогда! Он метнулся к вышке и как кошка взобрался наверх. Несколько торопливых ударов мусатом — и к труту приставлен клочок сухой травы. Он вспыхнул, а за ним и сноп. У Захара отлегло от сердца. Успел! Надо спасать друзеков. Он кубарем скатился вниз и бросился трясти парней со словами:

— Татары! Татары!

Те соскочили, спросонья не зная, что делать. Одно понятно — наверху полыхает пламя! Беда! Остатки сна вылетели из головы.

— За мной! — скомандовал Андрей.

И они, похватав оружие, во все лопатки побежали прочь. По наказу есаула они должны были разбегаться в разные стороны и надёжно спрятаться. Но этот наказ вылетел из головы, и они вместе устремились подальше от кургана. Отбежав приличное расстояние, остановились перевести дух. Прислушались. Всё было тихо. Переглянулись меж собой. Потом Андрей сказал:

— Побудьте здесь.

— И мы с тобой! — в один голос произнесли те.

Андрей спорить не стал, и они, крадучись, возвращались назад.

На вышке багач, почти прогорев, погас. Ползком, подобравшись к кургану, они замерли, стараясь уловить любой звук. Но было тихо.

— А где же Дружбан? — осторожно спросил Митяй, — пошто он не лает?

Андрей свистнул. Тихо. Он ещё раз свистнул, только погромче. Его услышали, ответив лаем. Вскоре примчался и пёс.

— Тьфу, — чертыхнулся Андрей, поднимаясь с земли, — где же татары? — он посмотрел на Захара.

Тот ответил извиняющимся голосом:

— Я же слышал.

— Что ты слышал? — спросил Андрей.

— Конский топот.

— Пошли к лошадям! — о чём-то догадываясь, сказал Митяй.

Когда они подошли к ним, то ахнули. Рядом пасся косяк каких-то лошадей.

— Господи! — всплеснул руками Митяй, — да это ж тарпаны!

Они посмотрели друг на друга, как бы спрашивая: «Что же делать?»

А сигнал уже давно добежал до коша. Казаки готовились к бою. Ждали до утра. Никого. Терпение их покидало.

— Атаман, — слышались голоса, — чего ждём? И где басурмане?

Атаман и сам не знал, что случилось. «А, може, нехрист где притаился?»

— Эй! — крикнул он, — Хиста ко мне!

Хист тут как тут. Он словно ждал, что его позовут. С какой-то внутренней жадностью он спросил:

— Что надо, атаман?

Атаман пошевелил усами:

— Трошки поищи их.

— Понял, атаман.

И раздался конский топот. Хист долго не возвращался. Многие думали, что он попал в лапы вражины. Кое-кто неодобрительно посматривал на атамана: «Мол, так решил с ним рассчитаться за старое. Не дело это, не дело!» Но этим страстям разгореться не удалось. Хист, когда его уже не ожидали, вернулся на взмыленном коне.