Юрий Торубаров - Иван Калита

— Что я сейчас? — с болью в сердце раздались слова князя. — Сам бегаю, как изгнанная собака. Вот вернуться мне хотя бы к вам. Здесь моя семья. А как княгиня? Не знаешь?

Боярин ответил охотно:

— Как не знаю? Знаю. Я к княгине не ходил, но посылал баб, чтобы те помогали.

Князь успокоился.

— Ты знаешь, я боюсь идти к ней. Вдруг этот... оставил своих соглядатаев.

— Боярин понял, что Александр имел в виду московского князя, и сказал:

— Я пошлю бабу. Она и приведёт княгиню, вот только стемнеет.

Князь ответил ему благодарным взглядом.

Анастасия уложила младенца и, опершись руками о колыбель, с любовью и нежностью смотрела на дитя. Её глаза увлажнились, а губы прошептали: «Как жаль, что ты не узнаешь настоящего отца». Не успела она произнести последнее слово, как в дверь постучали. Княгиня вздрогнула. Ей показалось, что её могли услышать. Она еле слышно произнесла:

— Войдите.

Стук повторился, а с сердца упала пелена тяжести. Она поняла, что её никто не мог услышать. Решительным шагом она направилась к двери. Открыв, увидела знакомую бабу от боярина Белоута. Он часто её посылал то с подарками, то чтобы она оказала помощь по дому.

— Княгиня, — воскликнула баба, — боярин приглашает тебя к себе, — выпалив, она уставилась на неё, точно ожидая награды.

— Зачем я ему? — удивилась княгиня.

Баба, опасливо оглянувшись на дверь, на цыпочках подошла к Анастасии и зашептала ей на ухо:

— Тама какой-то гость! Вот боярин и кличет! — на её лице отразились загадочность и испуг.

Поняв, что баба больше ничего не скажет, княгиня, подумав, сказала:

— Хорошо, я сейчас.

Княгиня быстро вышла. Чувствуя, что эта встреча носит какую-то тайну, оделась довольно просто. Шубейка её служанки, на голове — платок до самых таз, завязанный на груди. Баба, увидев княгиню такой, была удивлена и даже фыркнула. Но побежала впереди.

В хоромах боярина была тишина. Их шаги гулко раздавались в переходе. Около одной из дверей баба остановилась.

— Княгиня! Вам суды! — она показала на дверь и исчезла.

Княгиня, стоя перед дверью, чувствовала, как тревожно билось её сердце. Рука нерешительно поднялась, и Анастасия осторожно толкнула дверь. Она со скрипом открылась. Прижимая руки к колотившемуся сердцу, княгиня переступила порог. В горнице было темно. Горела только одна свеча. Но и она позволила увидеть довольно странную фигуру: сгорбленную, настороженную. Анастасия сделала несколько шагов, пристально всматриваясь в человека. Сердце ёкнуло: «Неужели Александр?» Она назвала его имя. Фигура ожила и бросилась ей навстречу со словами:

— Анастасиюшка, дорогая, — он обнял её и начал пылко целовать.

Княгиня в растерянности только лепетала:

— Сашенька, Сашенька, мы не дома!

Когда прошёл первый порыв радости, он зажёг несколько свечей. И Анастасия увидела мужа. Он сильно изменился. Оброс. В волосах появилась седина. А главное, постарел. Выглядел каким-то сгорбленным стариком. Да и одет был далеко не по-княжески.

Жена отступила на шаг.

— Александр, — с удивлением спросила она, — ты что, бежал?

Александр и её окинул критическим взглядом:

— Да и ты... не лучше! А всё он, — чуть не рыдая, воскликнул князь. — Это он нас лишил родины.

— Да кто «он»?

— Да твой Иван.

— Мой Иван? — в голосе её послышалось возмущение. — Я не хочу с тобой говорить! Когда это кончится?

Князь почувствовал, что она может уйти, и упал перед ней на колени.

— Не уходи, умоляю тебя! Я приехал только ради тебя, рискуя жизнью. Только желание видеть тебя заставило меня одеть это тряпье.

Слова мужа смирили Анастасию. Княгиня села в кресло. Александр подполз к ней и положил голову на её колени.

— Я столько тебя не видел! А ты стала ещё прекрасней! Милая... — он поднялся.

Ночью метель внезапно прекратилась, и луна, улыбаясь во весь рот, затянула к ним в окошко. Они лежали счастливые. Князь закинул руки за голову и мечтательно произнёс:

— Господи, как хорошо! Помоги, чтобы я мог жить хотя бы в Пскове.

— Терпи, и Бог поможет, — в голосе Анастасии слышались мольба и уверенность.

— Да, да, — смиренно согласился он.

— А ты не будешь возражать, если я съезжу проведать матушку? Уж сколь лет я не видела её. Как она там.

— Ты... туда? — брови князя приподнялись от удивления.

— Да, а что?

— Ты хочешь попасть в лапы?..

Еле сдерживая улыбку, Анастасия сказала:

— А ты мне оставил надёжную охрану. Не правда ли?

Он понял, что деваться ему некуда.

— Ну что, съездить к матушке надо. Поди, заждалась старушка.

Князь Иван Данилович вышел из церкви, и на душе его стало легко. Вдруг перед ним неожиданно встал какой-то человек в монашеском одеянии.

— Что надо, мил человек? — сверля его глазами, но спокойным голосом спросил Иван Данилович.

— Я послан сказать тебе, князю, что в Саввино-Сторожевском монастыре тя очень ждут. А чтобы ты узнал кто, вот тебе! — и он подал туго свёрнутую ткань.

Сказав, человек нахлобучил на голову капюшон, повернулся и быстро направился к воротам.

Когда князь пришёл к себе и развернул ткань, сердце его ёкнуло. Он узнал — это была её накидка: «Она ждёт меня!» Через какое-то время, не сказав никому ни слова, он с Савёлом поскакал в сторону Звенигорода. И на следующий день они стояли перед высокими стенами монастыря. Наверное, никто не ожидал, что они так быстро появятся, и Савёлу пришлось приложиться к воротам рукоятью меча. Удары были настолько сильны, что быстро раздался чей-то голос:

— Кто?

— Открывай, князь Московии! — крикнул Иван Данилович.

Ворота заскрипели и широко распахнулись, чтобы встретить дорогого гостя.

Анастасия приняла его в келье. Узкая, застеленная тёмным покрывалом кровать. Маленький столик со свечой и божественными книгами, ослон с высокой спинкой да узкий платяной поставец. Иконы в углу с лампадкой. Она стояла, опершись рукой о стол. Из высокого оконца прямо на неё падал утренний свет, и княгиня была похожа на фею, которая могла улететь с этим светом.

Князь подошёл, опустился на колено и припал губами к её руке. Он задержался с поцелуем, а она не поднимала его. Только по-особому смотрела на его кудрявую голову. Наконец, он поднялся. Не выпуская её руку, спросил:

— Что случилось?

Она улыбнулась мягкой, очаровательной улыбкой.

— А ты не изменился. Ты всё тот же юноша.

— А ты ещё прекраснее стала, — с пылом воскликнул он.

Анастасия показала рукой на ослон и сказала:

— Садись, князь.

Князь только покачал головой и подставил его ей. Она присела на краешек, посмотрела на князя и опустила голову.

— Я... я прибыла сюда, чтобы умолить тебя, — она замолчала, голова её склонилась ещё ниже.

— Говори, я всё сделаю!

Княгиня подняла голову. В её глазах стояли слёзы: