Юрий Торубаров - Далекий след императора

— Олгерд может быстро прийти на помощь.

Осип пыхтел, но пока не высказывался. Наверное, так бы и порешили, если бы не Камбила.

— А почему вы не хотите позвать князя Московского? — спросил он.

Ответом ему было молчание. Он не знал, что несколько лет тому назад молодой великий московский князь заставил многих новгородцев униженно просить пощады. Хотя сами были виноваты. Но обида оказалась сильнее здравого смысла. Каждый, на кого смотрел Гланда, или отворачивался, или опускал голову.

Не выдержал владыка. Когда Симеон не поддержал его просьбу, он понимал, почему так поступил молодой великий князь и посчитал предложение прусса более приемлемым.

Олгерда владыка Василий знал неплохо. Помнил его «помощь», ограбившую половину Новгородской земли. Владыка долго прочищал горло, словно туда залетела муха. Но потом заговорил. И чем больше говорил, тем увереннее звучал его бас, набиравший силу. Его речь сводилась к тому, что новгородцы должны обратиться за помощью к Симеону. Закончил же он речь такими словами:

— Я понимаю вас, достославные бояре. Как вы помните, и я получил своё от молодого великого князя. Но простим ему его молодой зуд и посмотрим трезво вокруг. Вот я слышал: «Позовём Олгерда». Мы его звали, а что получили? — он оглядел боярский ряд.

Насупившись, они склонили головы. Отец Василий понял: обиды они не забыли, но противу не выступают. Владыка был прав. И даже после этого бояре отмалчивались. Тогда поднялся Егор. Глядя на Василия, он сказал:

— Владыка! Если они тебя не хотят слушать, то, думаю, народ заставит их это сделать.

Видел бы Егор, какими глазами Осип посмотрел на него! Да, в нём ещё не остыло то негодование, которое кипело в душе. Он не мог забыть, как князь заставил их ползти к нему на коленях. Но... слова Егора оказались весьма убедительными. И надо было решать, кого посылать к Московскому великому князю, не без издёвки Осип предложил Камбилу и... Егора. Посадник поочерёдно посмотрел на них. Те, точно сговорившись, согласно кивнули.

Они не стали выбирать удобный путь. Засыпая в сёдлах, мчались в Москву день и ночь. И вот далёкая и грозная столица перед их глазами. Новгородских посланцев Московский князь принимал с достоинством. А сдержанное, уважительное поведение посланцев сильно понравилось Симеону. Наверное, есть что-то такое в жизни, когда даже мимолётные встречи, как первая любовь, оставляют в сердцах особые чувства. На слова Камбилы: «Великий князь! Приходи к нам оборонять свою отчину. Идёт на нас король шведский, нарушивший крестное целование» Симеон ответил кратко, ясном и чётко: «С радостью иду! Хотя держат меня дела ханские».

Как ликовал Новгород, когда услышал слова Московского великого князя. На ярославском вече об этом сказал Егор, на софийском — Камбила. Оба боярина стали героями, сумевшими быстро решить такой важный вопрос.

Московия тотчас после отбытия новгородских посланцев стала готовиться в поход на шведов. Загремели кузни, задымили коптильни. Гонцы разосланы во все концы. И ни один из них не вернулся с дурной вестью. Первыми откликнулись князья суздальский и Ростова Великого. Затем князь муромский... Радуется сердце великого Московского князя: «Вот бы посмотрел отец мой!» — не без гордости думает он. И вдруг у себя в Москве князь встретил яростное сопротивление своего тысяцкого, боярина Алексея Петровича Хвоста. Когда великий князь узнал, что к походу тысяцкий не готовит московское войско, он даже не поверил такому сообщению и послал больного боярина Кочеву разобраться.

Тот вернулся с печально опущенной головой. И Симеон услышал горькую новость: тысяцкий не пошлёт московское воинство на помощь новгородцам. Взбешённый князь послал гонца с наказом, чтобы тот объявил Хвосту о немедленной явке к нему, великому Московскому князю. Если он вздумает упираться, князь за ним пошлёт свою дружину.

Но и эта угроза на него не подействовала. «Пусть-ка князь мне скажет: много ли у нас в Москве было волнений, как в Новгороде, Пскове. А? — рассуждал он, думая идти к князю или нет. — Есть у меня за “спиной” что ответить князю, даже прижать его правдивым вопросом?». И сам себе ответил: «Есть! А в этом моя сила!» От такой мысли он почувствовал уверенность: «Не пойду!». С чего это вдруг так возмутился тысяцкий? Может быть, зависть одолела, видя, как вновь возвышается род Вельяминовых? Давно Хвост стал подмечать, как Васька Вельяминов всё чаше и чаще привлекался князем к разным делам, которые отбирают у него, законного тысяцкого. Забыл, наверное, Хвост, что предок Вельяминовых, Протасий, он же и Вельямин, был тысяцким ещё при Данииле Александровиче, с которым он пришёл в Москву. Был тысяцким и Васька Вельяминов. Ну, что, бывает, особенно по молодости, попал Васька под горячую руку Симеона, сместил он его, назначив Алексея Петровича тысяцким. За дело, между прочим, а не по родству.

За окном тысяцкий услышал странный шум и бросился к нему: «О боже!» — воскликнул он. Мимо, гремя доспехами, проходила большая княжеская дружина. По спине тысяцкого пробежал холод. Он понял: князь не шутит! «Ну что ж! Я пойду, и пусть князь услышит всё из моих уст», — решил он.

С грозным видом предстал он перед великим князем, готовый перейти в наступление. Но пронзительный взгляд Симеона остановил бунтовщика. Он понял, что приговор ему вынесен. Почувствовав за спиной чьё-то дыхание, тысяцкий оглянулся. Двое здоровенных воинов по малейшему знаку князя готовы были его схватить. Тысяцкий понял, что он проиграл.

— Как я понял, князь, — он злонамеренно не стал называть его полным именем, — ты лишил меня моего сана.

— И не только, — голос его был наполнен гневом.

— Я могу знать, что ты решил? — спросил тот.

— Скоро узнаешь, — неопределённо ответил Симеон.

— Прости, князь, если что не так. Я пойду?

В этом был весь Хвост. Гордый, неуступчивый, не упавший на колени.

— Иди! — резко бросил князь.

В этом коротком слове тоже был весь Симеон: решительный, властный. Таких не запугаешь.

После его ухода, ещё клокоча гневом, задетый таким к нему обращением Хвоста, Симеон приказал пригласить к нему своих братьев — Иоанна и Андрея. Такой поспешный вызов посеял у братьев большую тревогу. Они знали, что старший брат их по пустякам не дёргает. Входили они к нему, глядя на него пытливым тревожным взглядом.

Они увидели Симеона, шагающего по горнице взад и вперёд. На их приветствия он ответил только кивком головы. Братья подождали, чтобы сел старший. Но тот продолжал хождение. Тогда те, посмотрев друг на друга, дружно уселись. Сел и Симеон. И начал он довольно странную речь:

— Братья, — произнеся это слово, он поочерёдно посмотрел на них.