Бартоломе Лас Касас - История Индий

Значит, обширный раздел книги, посвященный завершающему, этапу завоевания Гаити, порабощения и истребления коренного населения острова, построен в решающей степени на основе личных наблюдений и впечатлений.

Но остров довольно велик, и Лас Касас, естественно, не мог охватить такими наблюдениями события, синхронно протекавшие в различных районах этой земли. Для тех мест, где историк говорит, скажем, о методах эксплуатации труда индейцев, о моральном облике колонизаторов и т. п., это не существенно: здесь добытый пытливым наблюдателем действительности материал мы встречаем в обобщенном виде. Труднее установить степень личной осведомленности автора там, где речь идет о конкретных фактах, приуроченных к определенной местности и к определенному моменту в цепи событий. И снова внимательный анализ текста позволяет — нередко окольным путем — прийти к определенным догадкам.

Так, описывая внешний облик Котубанамы — одного из старейшин индейского арауакского племени, населявшего область Хигей (остров Гаити), Лас Касас пишет, что увидел его впервые во время карательной экспедиции Хуана де Эскивеля в эту область (II, 16). Из этого нетрудно сделать вывод, что будущий историк присутствовал при массовых расправах над индейцами области Хигей.

Но вот нить повествования приводит историка в другие области Нового Света — туда, где он либо вовсе не бывал (Лукайские острова, полуостров Флорида, Дарьен), либо оказался там много времени, нередко несколько десятилетий, спустя после описываемых событий [46] Так, в Мексике Лас Касас оказался лишь в 40-е годы XVI века, а в «Истории Индии» успел описать лишь события, связанные с первыми попытками испанцев проникнуть в эту страну (1517–1518 гг.) и с началом похода Кортеса (1518–1519 гг.). . Здесь Лас Касас волей-неволей вынужден обращаться к показаниям, рассказам, воспоминаниям других лиц.

«Расспросный метод» был широко распространен среди авторов XVI–XVII веков, писавших о заокеанских событиях. Его широко применял, например, первый историограф открытия и завоевания Нового Света — Пьетро Мартире д’Ангьера: как отмечал позднейший биограф итальянского гуманиста Ж.-А. Марьежоль, любознательный итальянец «…в погоне за новостями хватал на ходу и капитана, и матроса, и чиновника; …он сам искал людей и вызывал их на откровенность, не пренебрегая никакими средствами, чтобы узнать правду» [47] J.-A. Mariéjol. Pierre Martyr d’Anghera, sa vie et ses oeuvres. Paris, 1887, pp. 199–200. . И при этом, как отмечал Лас Касас, «…все испытывали удовольствие, давая ему отчет в виденном и слышанном, ибо был он человек уважаемый» (I, 139).

Но Пьетро Мартире д’Ангьера оказался, если можно так выразиться, «невольником» расспросного метода: никогда не бывавший за океаном, он в сущности не имел никаких других путей для выяснения различных перипетий событий в Новом Свете, кроме бесед с «бывалыми» людьми. Лас Касас, избороздивший в своих скитаниях Атлантику и вест-индские воды и лучшие годы своей жизни проведший под небом Западного полушария, был в ином положении, и ему расспросы очевидцев были необходимы в первую очередь тогда, когда он начисто лишен был возможности призвать в свидетели свою чрезвычайно цепкую и емкую память; в иных же случаях свидетельства очевидцев служили ему лишь подспорьем для проверки познанного на опыте.

Сколь широк был круг информаторов Лас Касаса, кто были эти люди в каждом конкретном случае, какие пути использовал историк для выявления таких людей и получения от них интересующих его сведений, каковы были всякий раз объем и относительная ценность добытой информации — на все эти вопросы ответить очень трудно, а иногда и просто невозможно. Дело в том, что Лас Касас, который, как мы только что успели убедиться, весьма часто и настойчиво упоминает о своем присутствии, становится более чем скуп на какие-либо пояснения в тех случаях, когда сведения, им излагаемые, явно почерпнуты из вторых рук.

В самых общих чертах круг информаторов установить, конечно, не трудно: это в основном сами конкистадоры, которых извилистые жизненные тропинки могли в дальнейшем привести в соприкосновение с Лас Касасом; немало среди его информаторов и представителей духовенства, и в этих случаях Лас Касас нередко отмечает, что данная информация получена им от некоего священника или монаха. Но имена и какие-либо сведения о личности информаторов остаются для нас за очень редкими исключениями [48] Так, например, Лас Касас прямо ссылается в одном месте на свою беседу с Кортесом (III, 116); беседу эту, однако, следует скорее отнести к категории «личных впечатлений», нежели к разряду «расспросов очевидцев», историк приводит эту беседу не столько ради привнесения в повествование каких-либо новых данных по истории завоевания Мексики, сколько для характеристики завоевателя. неизвестными.

Есть некоторые основания полагать, что Лас Касас в силу своей принадлежности к клиру (а в 1540-е годы сверх того благодаря высокому духовному сану), имел возможность узнавать те или иные факты прошлого, исповедуя тех или иных ветеранов конкисты. Прямых доказательств в пользу такого предположения нет и быть не может — нельзя в самом деле ждать от ревностного священнослужителя, каким был Лас Касас, письменного подтверждения такой недопустимой, с точки зрения церкви, вещи, как разглашение тайны исповеди! Но, быть может, этим как раз и объясняется то последовательное умолчание о своих информаторах, которое, как уже отмечалось, столь заметно в «Истории Индий».

Создавая свой труд, Лас Касас не мог не ощущать и не сознавать неполноту и несовершенство сведений, полученных из глубин собственной и чужой памяти, и стремился воочию познакомиться с документальными материалами.

Сохранилось немало свидетельств, что во время своих приездов в Испанию Лас Касас, бывая в родной Севилье, работал в знаменитой Колумбийской библиотеке («Bibliotéca Colombina»), собранной страстным библиофилом Эрнандо Колоном — внебрачным сыном первооткрывателя Америки Христофора Колумба [49] Фамилия Колумб произносится по-испански «Колон». . Здесь наряду со множеством разнообразных книг хранились тогда бесценные документы покойного адмирала, и в том числе — корабельный журнал первого путешествия, карты, всевозможные записи. Лас Касас немало потрудился над изучением рукописного наследства мореплавателя [50] См.: H. [ H. Harrisse ]. Grandeur et décadance de la Colombine. «Revue critique d’histoire et de littérature», nouv. sér., t. XIX, № 20, Paris, 1885, p. 390. . Плод этой работы — важнейшие главы первой книги «Истории Индий». Сведения об экспедициях Колумба, содержащиеся в этой книге, тем более ценны, что длинный ряд документов, изученных Лас Касасом и так или иначе (либо путем цитирования, либо в виде пересказа) использованных им, в дальнейшем был безвозвратно утерян, и позднейшая историческая наука вообще ничего не знала бы об этих материалах, если бы они в свое время не попали в поле зрения Лас Касаса [51] См.: Дж. Уинсор. Христофор Колумб и открытие Америки. СПб., 1893, стр. 42. .