Бартоломе Лас Касас - История Индий

Узнав о том, что сделали индейцы — жители Саоны с восемью христианами, командор Ларес решил тотчас же начать против них войну, ибо (согласно обычаям, которых придерживались тогда все испанцы) достаточно было малейшего предлога, чтобы пойти войной на индейцев; при этом совершенно не принималось во внимание, что индейцам столь бесчеловечным убийством их правителя была нанесена тяжелейшая обида; ведь все испанцы этого острова отлично понимали, что индейцы были оскорблены в своих лучших чувствах, и преисполнены печали, и имели все основания восстать и убить любого испанца, который попадется им под руку. И вот все те, кто наносил индейцам жестокие оскорбления, причинял им всяческий вред и невозместимый ущерб, все те, кто обижал, грабил и убивал их, вместе с тем считали вполне справедливым и законным начать против них войну; и в описаниях, которые были составлены позднее, так и говорилось, что индейцы восстали, хотя в подавляющем большинстве случаев их восстание заключалось в том, что они бежали в горы и леса и прятались там от испанцев. Между тем губернатор обратился во все населенные пункты, в которых жили испанцы, а таких было всего четыре — Сантьяго, Консепсьон, Бонао и этот город Санто Доминго, приказав, чтобы определенное число жителей каждого из этих поселений отправилось на войну, равно как и все здоровые из тех, кто вместе с ним приехали из Кастилии; и они, охваченные жаждой захватить как можно больше рабов, охотно выполнили этот приказ. И когда была объявлена война не на жизнь, а на смерть, всем было велено объединяться в отряды, как мне кажется, человек по 300–400 в каждом; командующим же губернатор назначил Хуана де Эскивеля — того самого, который, как мы рассказывали в предыдущей главе, привез разрешение короля сдавать не более одной пятой золота, добытого в рудниках; а каждый из отрядов, выставленных поселениями, возглавлял свой начальник. И испанцы стали брать себе в помощь покоренных ими индейцев, и те, из страха перед испанцами и стремясь угодить им, вели войну против своих соплеменников по-настоящему, и с тех пор по всем этим Индиям повелось брать с собой индейцев на войну. Прибыв в провинцию Хигей (а под этим общим названием мы подразумеваем значительную часть земли, расположенную на крайнем востоке, ту самую, которую мы впервые увидели и которую первой открыли, когда ехали из Кастилии), они нашли там индейцев, готовых сражаться и защищать свою землю и свои поселения, но, увы, их возможности не соответствовали стремлениям; и поскольку все их войны напоминали детские игры, а щитом, который они выставляли навстречу стрелам и пулям, выпущенным испанцами из арбалетов и ружей, служил их собственный живот, и воевали они нагишом, а оружием их были только лук и неотравленные стрелы, да камни (там, где они имелись), то, конечно, индейцы не были в состоянии оказать серьезное сопротивление испанцам, чьим оружием было железо, чьи мечи разрубали индейца пополам и чьи мускулы и сердца были из стали, не говоря о всадниках, каждый из которых за один час мог убить 2 тысячи индейцев. И вот, после недолгого сопротивления в селениях, когда их отряды терпели поражение и число убитых росло, а остальные выбивались из сил и уже не могли устоять под градом стрел и пуль и выносить удары мечей в ближнем бою, вся их война сводилась к тому, что они бежали в леса и горы и прятались в зарослях. (И все же они, нагие и лишившиеся всего, в том числе и оружия, как наступательного, так и оборонительного, совершили немало выдающихся подвигов, и об одном из них я расскажу. Два всадника, искусные наездники, с которыми я был хорошо знаком, по имени Вальденебро и Понтеведра, как-то раз увидели индейца на просторной открытой поляне, и первый говорит второму: «А ну-ка, я поеду и убью его», пришпоривает коня и скачет по направлению к индейцу. Последний, увидев, что тот его догоняет, поворачивается к нему. Не знаю, пустил ли индеец в него стрелу или нет, но Вальденебро, вооруженный копьем, пронзает его насквозь; и тут индеец берется за копье руками, вонзает его в себя все глубже и глубже, приближается к лошади и хватает поводья; тогда всадник выхватывает меч и погружает его в тело индейца, а тот отбирает у него меч, и он остается в его теле; тут Вальденебро вынимает кинжал и вонзает в индейца, а тот отбирает у него и кинжал; таким образом всадник оказался обезоруженным. Второй испанец видит все это с того места, где он находился, ударяет ногами в бока коня и вонзает в индейца копье, а тот его забирает, а затем проделывает то же самое с мечом и кинжалом; и вот оба всадника обезоружены, а индеец стоит с шестью лезвиями, вонзенными в его тело, и так продолжалось до тех пор, пока один из испанцев спешился, вытащил кинжал из тела индейца и нанес ему удар, после чего индеец упал замертво. Вот что произошло во время этой войны, и все об этом знали). Когда же они ушли в горы, отряды испанцев отправились охотиться за ними и, застигнув их с женами и детьми, не зная никакой жалости, расправлялись с мужчинами и женщинами, детьми и стариками так, как режут и убивают ягнят на бойне. У испанцев, как уже было сказано, существовало правило в войнах с индейцами вести себя не так, как кому захочется, а проявлять невероятную, чудовищную жестокость, дабы индейцы никогда не переставали ощущать страх и горечь от той несчастной жизни, которую им приходилось вести из-за испанцев, и дабы они ни на минуту даже в мыслях не чувствовали себя людьми; и многим из тех, кого испанцы хватали, они отрезали обе руки и, привязав отрезанные конечности к плечам, говорили: «Ну, идите и снесите вашим женам эти письма», что означало «сообщите им о себе эти новости». На многих индейцах они пробовали остроту своих мечей и соревновались между собой, у кого меч самый острый или рука самая сильная, и разрубали человека надвое или одним ударом сносили ему голову с плеч и бились по этому поводу об заклад. (А тех вождей племен, которых им удавалось захватить, ожидал костер, а одну старую женщину, о которой мы рассказывали выше, по имени Игуанама, последний слог долгий, взяв в плен, насколько я помню, даже повесили). Затем испанцы сочли нужным отправиться на остров Саона, и погрузились на каравеллу, и прибыли туда морем, благо это было очень близко; индейцы этого островка сначала оказали слабое сопротивление, а затем, как обычно, побежали, и хотя там много гор, покрытых густым кустарником, и в скалах есть пещеры, им не удалось скрыться. Испанцы собрали 600 или 700 пленных, загнали их в один дом и там всех до единого перерезали; и командующий — а им, как я уже говорил, был кабальеро Хуан де Эскивель — приказал извлечь оттуда всех мертвецов и разложить трупы на площади и всех их пересчитать, и оказалось их столько, сколько я сказал. Так были отомщены те восемь христиан, которых незадолго до этого индейцы там убили, имея на это столь законные основания.