Александр Артищев - Гибель Византии

— Численность охраны невелика, — говорил он им. — У этих дверей стоят только двое, с ними справится даже подросток. Какими словами стражи узнают друг друга? К чему вам эти слова, если они меняются каждый день? Помните, стражники принца отличаются от греческих солдат своей одеждой — широкими холщовыми штанами и тюрбанами вместо касок на головах. Оружие у них тоже другое — круглые щиты и простые копья вместо топоров и крючьев на концах, как у христиан. Но не вздумайте говорить с ними по-турецки: они признают обман и поднимут тревогу. Убивайте их сразу, издалека, так будет надёжнее. Поменьше разговаривайте между собой — горожане подозрительны и могут кликнуть караул. Почаще улыбайтесь и держите рты на замке, не ввязывайтесь в случайные ссоры: одно неосторожное слово или жест выдадут вас с головой. А перед толпой врагов бессильны даже герои легенд.

Шипя от боли и опираясь на костыль, он с трудом поднялся на ноги. Никто из хассисинов и не подумал шевельнуться: броситься на помощь — означало усомниться в силе вожака, оскорбить его подозрением в немощи духа и тела.

— Этой ночью вас поведёт Сулейман, — кивнул он на горбоносого араба, в знак признательности склонившего голову. — Ослушание ему я объявляю равносильным предательству.

Спустя несколько часов шестеро убийц, переодетые в холщовые куртки и штаны казненных христианских моряков и в натянутых поверх костюмов долгополых кафтанах горожан, поочередно, один за другим спустились в ров. Там, на дне, они затаились в ожидании прихода рабочих бригад.

Под утро, смешавшись с византийцами, они разделились и проникли в город через разные калитки. Однако в тот день стража была начеку и заподозрив неладное, подняла тревогу. Горожан, несмотря на их недовольство, задержали и лишь орудийный обстрел, по случайности пришедшийся именно на этот участок крепостной стены, спас хассисинов от немедленного разоблачения. Воспользовавшись поднявшейся суматохой, они поспешили скрыться и с наступлением темноты встретились, как и было условленно, на рыночной площади, возле форума Тавра.

Двое из хассисинов извлекли из котомок удачно приобретённые у старьевщиков поношенные мундиры императорской гвардии, трое других остались в халатах воинов из свиты Орхана, выслеженных и умерщвленных неподалеку от пристани.

Добраться, пользуясь объяснениями сирийца, до покоев принца, труда не составляло. Двое стражей в восточных одеждах сидели на ступенях лестницы у бокового крыльца и вели неторопливую задушевную беседу. Услышав шаги, они поднялись на ноги и нацелили на пришельцев копья. Однако, обманутые одеждой, подпустили лазутчиков вплотную. Платой за доверчивость стали две перерезанные глотки. Убитых оттащили в сторону и двое хассисинов заняли их места.

Удача в тот день сопутствовала им: уже на лестнице Сулейман настороженно повел головой, бросился к пролету под ступенями и извлек из почти незаметной каморки заспанного малолетнего прислужника. Перепуганный подросток пытался увернуться от зажимающей ему рот ладони, бился в руках хассисина, подобно вытащенной из воды рыбке.

— Ты знаешь, где принц, — скорее утверждал, чем спрашивал вожак.

— Отведи нас к нему. В награду получишь жизнь.

Прислужник энергично закивал головой.

— Пошли, — распорядился араб, передавая свою добычу в руки другого хассисина. — Держите оружие наготове.

— Ослабь свою хватку, Али. Ты же не хочешь, чтобы мальчишка задохнулся? Если вздумает кричать, сверни ему шею.

Сказанное предназначалось для пленника, сам же Али в наставлениях не нуждался.

— Сулейман, мы возьмем тебя в кольцо, — заявил один из хассисинов. — Если наткнемся на стражу, скажем, что ведем подозрительного человека на допрос.

— Дело говоришь, Муса, — одобрительно кивнул тот. — А пока что позови сюда оставшихся снаружи.

Подражая размеренной поступи караульных, хассисины беспрепятственно миновали две полутемные галереи. В одном из переходов нога каждого из них по разу наступила на плиту, своим чуть более светлым цветом выделяющуюся из одинаковых с ней по размерам соседних плит. При каждом нажатии плоский камень едва заметно подрагивал и подавался вниз. Они прошли мимо, даже не обратив на это внимания. В самом деле, мало ли перекосившихся от времени плит может встретиться в покрытии полов коридоров ветхого замка? Дворцовая стража была осведомлена значительно лучше — на эту плиту, особенно в ночное время могла наступить лишь нога незваного гостя. Сдвигаясь с места, камень каждый раз приводил в действие рычаг, натягивающий пропущенный под полом шелковый шнурок.

Через две залы от перехода, в маленькой комнате требовательно зазвонил колокольчик. Двое молодых людей, не снимая одежд расположившихся на ночлег, тут же вскочили на ноги.

— Шестеро, — прислушавшись к звону, произнес один из них.

Не обменявшись больше ни словом, они выскочили в коридор. Один из них сжимал в руке пучок коротких дротиков, другой застёгивал на ходу пояс с торчащими из чехлов рукоятями метательных ножей.

Ничего не подозревая, хассисины шли вдоль коридоров, заглядывая по пути в темные ниши: в любой из них мог притаиться в засаде враг. Вскоре прислужник замычал и начал тыкать пальцем в полоску света из-за поворота галереи.

— Там, там, — он сильно заикался от страха. — Туда мы носили кушанья и питье для турецкого принца.

Хассисины переглянулись.

— Али, ты останешься здесь.

Тот молча кивнул головой. Дальнейшие указания не только не были нужны ему, напротив, они казались бы оскорбительными — не дело для мужчины бестолку множить слова и заставлять себе равных выслушивать их. Он лишь сомкнул посильнее пальцы на тонкой шее мальчугана, искоса без интереса наблюдая, как гаснет жизнь в судорожно бьющемся тельце.

Возле массивных дверей из резного дуба, положив на колени устрашающе-изогнутые мечи, мирно подрёмывали двое стражников в широченных ситцевых шароварах и с белыми тюрбанами на головах. Жизнь одного из них отлетела мгновенно, другой даже не пробовал сопротивляться.

— Где принц, вероотступник? — Сулейман обеими руками держал его за горло и сильно встряхивая, бил головой об стену.

— Говори, если хочешь жить!

— За дверью, внутри, — турок в смертном ужасе закатывал глаза.

— Всё скажу, всё сделаю, только не убивайте!

Он вырвался из цепких пальцев и прижался спиной к двери. Хассисин изловчился и одним ударом снес ему голову. Обезглавленное тело подпрыгнуло, метнуло из перерезанных артерий кровяной выплеск и загребая ногами, тяжело повалилось на пол.

Араб тревожно оглянулся.

— Поторапливайтесь! — прошипел он. — Стража может сбежаться на шум.

Хассисин, чертами и цветом лица похожий на европейца, приблизился к дверям и вытащил из-за пояса лом с изогнутым жалом. Дерево громко затрещало, но замок, несмотря на старания, не поддавался. Все остальные столпились у него за спиной, возбужденно дыша и переминаясь с ноги на ногу.