Борис Васильев - Владимир Мономах

— Моя приемная мать перехитрила Вильгельма, — с удовольствием повторила Английская королева, но ее улыбку тут же сменила горькая усмешка. — Она купила корабль и погрузила на него золото моего отца. И как ни мучительны были пытки, она ни единым словом не обмолвилась об этом. Так что нам есть на чем уйти из Кронборга, принц. Тем более что капитан корабля в свое время занимался каботажным плаванием и отлично знает все водные подходы к Великому торговому пути из варяг в греки.

— А моя вотчина — город Смоленск. Он стоит как раз на этом пути.

— Я познакомлю вас с капитаном, — Гита оглянулась на камердинера, стоявшего за ее плечом. — Позови капитана корабля.

Камердинер поклонился и вышел.

— У капитана странное имя. Может быть, оно покажется вам знакомым, потому что мне очень трудно его выговорить.

Вошел мужчина лет тридцати. Преклонил перед Гитой колено. Спросил на безукоризненном английском:

— Повелели прийти, ваше величество?

— Хочу представить вам, капитан, сына великого князя Киевского.

Капитан поднялся с колена, широко улыбнулся и сказал по-русски:

— Здрав буди, сын великого князя князь Владимир Мономах!

— Ты из Киевской Руси?

— Да, из Новгорода Великого, князь Мономах, и зовут меня Мирославом. — И рухнул на колени. — Здрав буди, земляк!

Мономах поднял капитана с колен, обнял его и троекратно с ним расцеловался.

— Добрыня, нашего полку прибыло!

И вновь продолжились братские объятья, и сколько бы времени они продолжались — неизвестно, но неожиданно явился датский адмирал.

— Ваше величество, — сказал он, поклонившись королеве. — В заливе и в озере Нево прячутся пираты. Мое правительство выделило боевой фрегат, которым я и командую, чтобы помочь вашему кораблю пересечь Финский залив.

— Благодарю, адмирал.

— Кроме того, нам известно, что вокруг вас и вашего отряда, принц, множество ищеек Вильгельма. Поэтому мы советуем вам грузить корабль только по ночам.

— Примите мою благодарность, адмирал, — сказала Гита Английская. — И передайте мою благодарность вашему королю.

— Непременно, ваше величество, — адмирал снова поклонился. — Я присоединюсь к вам, как только вы закончите погрузку и будете готовы выйти в море. К сожалению, вам придется грузить корабль своими силами, поскольку кругом, повторяю, полно ищеек Вильгельма.

— Мы сообщим вам, когда будем готовы.

Адмирал в третий раз поклонился и вышел.

— Остается ждать, когда наш спаситель граф… — королева замялась. — У него очень трудное имя для английского языка.

— Ратибор, ваше величество.

— Нам предстоит долгий и сложный путь, — вздохнула Гита Английская. — Мы равны по происхождению — тем более, что я так и осталась некоронованной, — так давайте отбросим официальные обращения.

— Я согласен.

— Вашу руку, рыцарь.

— Вашу руку, моя королева.

— И как можно чаще говорите со мною на русском языке.

— Слушаюсь, моя королева.

Задерживались не только из-за Ратибора (силы к богатырю возвращались с каждым днем). Задерживались и из-за ночных тайных погрузок корабля.

Работали все. Мужчины грузили трюмы и закрепляли там груз; женщины упаковывали то, что подлежало перевозке, и несли охрану замка под командованием самой некоронованной Английской королевы.

— Резвее! Резвее! — покрикивал Мономах.

Как только корабль был погружен и все люди собрались на борту, Мономах послал капитана Мирослава доложить о готовности адмиралу Датского Королевства.

Корабли, не теряя времени, тронулись в путь. К Финскому заливу Балтийского моря. Впереди шел корабль Мирослава, позади, чуть приотстав, следовал датский фрегат, держа паруса бейдевинд, чтобы иметь возможность в случае необходимости резко увеличить ход.

И вскоре это понадобилось: из-за мыса на узких быстроходных лодках выскочило великое множество пиратов. Они шли наперерез шхуне Мирослава, рассчитывая взять ее на абордаж: в каждой лодке сидел матрос с длинной веревкой, на конце которой был привязан абордажный крюк.

Адмирал тотчас приказал отдать ветру все паруса и круто заложил руль. Фрегат дрогнул, лег на борт и легко обошел шлюпки пиратов с тыла, отрезав их от берега. Пираты заметались, надеясь вырваться из клещей, но с фрегата и с брига Мирослава их уже расстреливали лучники.

Добрыня бил без промаха, недаром на спор сбивал заказанную шишку. У него был тяжелый трехслойный лук, и он в первую очередь поражал дальние лодки, чтобы не дать им уйти в спасительный залив. И Савелий с Федотом, как и стрелки с фрегата адмирала, били туда же, создавая непроходимую зону для быстроходных пиратских лодок.

Быстро разобравшись, что торговую шхуну сопровождает датский фрегат, пираты поняли, что спасения нет. Команды боевых судов в обязательном порядке вешали плененных ими пиратов на реях своих кораблей. Исключений из этого правила не случалось.

— Из-за этих вот пиратов я и продал свой бриг, — сказал Мирослав. — В последнем рейсе ветер дул в мои паруса, и мне удалось от них уйти. Сейчас оставшихся переловят и развесят на всех реях.

— Пираты — большое зло, — вздохнула королева Гита. — Но все же вешать их без суда…

— Большое зло уничтожают на корню, ваше величество, — сказал Мономах. — Пираты повинны в гибели людей, порою и женщин с детьми, и им не может быть никакого прощения.

— Но суд… — начала было королева.

Тут на палубу вышел, покачиваясь, Ратибор. Добрыня, отвлекшись от стрельбы, бережно поддержал своего побратима.

— Подыши свежим воздухом, брат, — сказал он, усаживая Ратибора на уложенный на палубе и свернутый кольцами канат.

— Здравствуйте, наш спаситель, — приветливо улыбнулась Ратибору Гита Английская. — Я жалую вам землю в графстве Уэльс.

— Что она говорит? — прохрипел Ратибор (голос еще не вернулся к нему).

— Королева жалует тебе земли в Англии, — улыбнулся Мономах.

— А кто будет тебе спину прикрывать, великий князь?

Мономах рассмеялся:

— Прибежишь вовремя!

На шлюпке с боевого фрегата подъехал адмирал. Легко взобрался по веревочной лестнице на палубу, низко поклонился королеве.

— Приветствую вас, ваше величество.

Гита Английская улыбнулась ему и чуть склонила голову.

— Примите мою самую искреннюю благодарность, адмирал.

— Здесь есть люди, куда более заслужившие королевскую благодарность, нежели я, просто исполнявший свой долг, ваше величество. Кто-то столь искусно стрелял с борта этого судна, что я восхитился его мастерством.

Мономах улыбнулся:

— Добрыня, поклонись. Тебя хвалят.

Добрыня послушно поклонился.

— Каждый раз без промаха! — восторгался адмирал. — Все стрелы — в цель!

— Добрыня — моя левая рука по принесенной им роте, — пояснил Мономах. — На спор попадает в любую шишку на сосне.