Александр Константинович Белов - Великий поход

Вайши роптали против сословного положения воинов, но вайши не поднимались против власти. Амаравати, стоящий во главе этой власти и не знавший пока ничьей единоправной воли, погружался в вытоку розового полотна. На фоне дымных очертаний гор.

Адитье вспомнились слова жреца Мекхатри: «Этот ребёнок будет великим вождём. Слава его переживёт всех адитьев. Он станет править в Амаравати. Один. Только в другом Амаравати.» Жрецы любят такое говорить. Женщина подумала, что её пятый ребёнок, готовый вот-вот родиться, уже обрёл свою власть над вождём адитьев. Над своим отцом. Виштар ждал его появления на свет с надеждой и нетерпением. Так молодые отцы ожидают первенца. Потому, что всё приходящее с ним для молодых отцов в нови Так же ожидают единственного и последнего когда счастливый случай вдруг отвергает проклятие многолетнего бесплодия.

Свами, сутулый и узкоплечий, склонился над Виштаром.

«Как бы он не переломился», — подумала адитья, разглядывая костлявую спину жреца.

— Это сырая лихорадка. Я думаю, что смогу тебе помочь, — сказал Свами тяжелобокому, задыхающемуся гиганту.

— Помоги-помоги, — прохрипел Виштар, — и получишь свою яловую корову. А может быть, ты хочешь две? Так помоги мне на две коровы. — Он попытался улыбнуться, но воздух снова вонзился воину в грудную рану. Свами с брезгливой неприязнью поворотился от брызнувших слюней вождя адитьев.

— Жаль, что я не окрепну до рождения сына, — отдышавшись сказал Виштар.

— Ты ждёшь сына?

— Это будет настоящий воин, — не обратил внимания на вопрос хозяин дома. — Уж он-то не позволит этим скотникам говорить о правах. О равных с нами правах.

— Значит, ты ждёшь сына.

— Да, и что с того? Ты ждёшь мою яловую корову, а я… я жду сына.

В глазах Свами метнулся демон. Безымянный. Из рода мстительной ненависти.

— Ну так послушай, что я тебе скажу! — жрец вытянулся как тростник на ветру. — Рождённый убьёт тебя своим появлением на свет. Ничто не отведёт этот удар… Мне не нужна твоя корова, я не смогу тебе помочь.

Воцарилась зловещая тишина. Виштар медленно собрал пальцы в кулаки, попытался подняться:

— Как ты смеешь говорить это мне?! Мне, вождю адитьев? — земля не отпустила обессиленное тело воина и он, беспомощно дрогнув плечами, изверг свой гнев криком. — Поди прочь! Прочь!

Адитья кинулась к мужу. Свами незаметно вышел в распахнутые ворота дома.

— Ты слышала, что он сказал? — не утихал Виштар.

— Не думай об этом. Ребёнок всё равно родится, срок уже подошёл.

— Мой сын убьёт своего отца!

— Разве такова воля богов? Это всего лишь его слова. Они ничего не значат.

— Убьёт своего отца.

— Прекрати! Ты не должен этому верить.

— Ничтожный попрошайка божьих милостей.

Женщина поднялась с колен и направилась в дом. Виштар ещё долго не мог успокоиться. «До чего же обнаглели эти тритсы, — думал он. — Если бы закон не запрещал проливать кровь своих, воины-адитьи показали бы им сегодня ночью!»

Утром следующего дня к Виштару заглянул Ури.

— Чего ты хочешь? — спросил воин не поднимая головы. Ури немного покряхтел, примеряясь языком к цели своего визита, и начал с тяжёлым сердцем:

— Помнишь ли ты о своём долге за суру?

— Стану я думать о такой ерунде.

— Но ведь ты должен был мне корову?

— Разве? — Виштар приподнялся. — Разве только корову? Мы говорили ещё и о телёнке.

Ури с трудом улыбнулся:

— Ладно уж, что там телёнок! Мог бы я получить свою корову?

— Получишь, конечно. Вот только я встану на ноги.

Этот ответ, видимо, не принёс гостю облегчения.

— А мог бы я получить её уже сейчас?

Виштар холодно посмотрел на ублажителя его ночных прихотей, припал к влажной от пота циновке.

— Завтра тебе её приведут. Ступай.

Воин разглядывал скрещенные над ним ветви. Он думал о том, что судьбы людей пересекаются так же. Будто растут рядом. Держатся друг за друга. Вот как он и его адитья. Но всё равно растут в разных направлениях.

Виштар трудно поднялся, преодолевая вязкую слабость и пошёл к воротам. Сердце принимало каждый его шаг с подломом, будто проваливалось куда-то в пустоту.

На улице возле дома стояли люди. Опалённые лихорадкой глаза Виштара признали Мекхатри. Жрец был рад неожиданному появлению вождя. Они приветствовали друг друга слиянием рук.

— Ты слышал, какую судьбу мне предсказал этот тритс?

Мекхатри ответил взглядом.

— Мне всегда были ненавистны брахманы, — продолжил Виштар. — Вы заставляете верить других в то, во что сами не верите. Я это знаю.

Мекхатри покачал головой:

— Каков человек, такова и его вера. Трус верит в возможность наказания, ленивый — в удачу, честный — в справедливость, бездарный — в своё величие. Мёртвые верят в мёртвых, живые в живых. Вера дана человеку только для того, чтобы дополнить свойства его натуры. Те, у кого нет будущего, верят в прошлое, а во что веришь ты? Так вот послушай, что я тебе скажу: никто не может знать будущего, потому что будущее само не знает себя.

Виштар смотрел в сторону и не слушал жреца.

— Почему это должно касаться меня и моего сына? — спросил вождь адитьев, обращаясь в никуда.

Мекхатри вздохнул:

— Этот юный воин хотел тебе что-то сказать. Прислушайся к его словам.

Виштар обернулся и увидел Свадиватара. Того самого, что несколько дней назад принёс на себе из буковой рощи безжизненное тело вождя. Молодой воин подошёл ближе и проник взглядом в душу обречённого на смерть.

— Вождь! — заговорил Свадиватар так, как произносят последнее заклятье перед носом демона. — Вождь… — он вдруг осёкся и, сдерживая натиск несущихся слов, отвёл глаза.

— Я слушаю тебя.

— Кшатрии засиделись без дела, — тихо продолжил Свадиватар, — а теперь ещё пастухи запретивились пасти наших коров.

Виштар собрал все оставшиеся силы, чтобы выслушать эту странную речь.

— Ты, конечно, не преступишь Закон, данный нам Ману. Это все знают. Если бы вождём адитьев вместо тебя был Кхарва, пролилось бы много арийской крови. Кхарва не чтит Закон. Коровы вместо людей.

— Чего ты хочешь? — не выдержал Виштар.

— Только того, чтобы ты жил. Вот и Мекхатри подтвердит, что твоя болезнь излечима. Подумай, если ты умрёшь, кто мог бы стать сейчас вождём адитьев? Подумай. Чей клан сильнее других?

— Кхарва, — обречёно вздохнул Виштар.

— Прольётся много арийской крови.

Очень скоро известие о пророчестве Свами обошло весь город. Болезнь вождя адитьев и беременность его жены вызывали у горожан настойчивый интерес. Не было часа, чтобы кто-то из соседей или из чужих соглядатаев ни ошивался возле ворот дома Виштара. Все ждали.

Душной ночью, когда выцветшие покровы неба ещё не подпалила заря, адитья почувствовала, что близится развязка этого конфликта. У неё начались схватки. Женщину ополосовала вонзённая в неё мука. Скоротечная, но несравнимо жестокая. Боль разрывала адитью пополам. Другая жизнь, соединившаяся с ней единокровными нитями, запросилась наружу. Едва боль стихла, женщина поднялась с лежанки и вышла в сад. Она разбудила служанку и только взглядом указала ей причину своей бессонницы. Та суетливо засобиралась. Вороша одеждами и вздыхая.