Александр Константинович Белов - Великий поход

Она не знала, чего хотела от Индры. Каким бы он мог прижиться в её душе. «Нет, только не таким, — ответила девушка своему возмущению, — но и никаким другим, должно быть, тоже».

Догнав человека с конём, Индра вдруг поймал себя на мысли, что любая его попытка начать разговор выглядела бы нелепо. Стоило ли вспех преодолеть такое расстояние, чтобы спросить ни о чём? Воин шёл в стороне от коня, выдумывая интересующие его вопросы.

Дадхъянч не замечал попутчика и думал о своём. Впрочем, все его мысли так или иначе возвращались к Трите. Слишком стремительным было их новое сближение и неожиданным — конец этой истории.

Порой Дадхъянчу всё происшедшее казалось неправдоподобным. Он не мог отделаться от мысли, что Трита зачем-то передал ему Ашву. Именно в этом и заключался фатальный смысл их встречи. И последующая гибель старого риши. То есть причиной всему стал Ашва. Но что с ним делать, Дадхъянч не знал.

Конь дёрнул головой, Дадхъянч обернулся и увидел идущего за ними кшатрия. Притихшего и понурого.

— Эй, — крикнул риши, — далеко ли до земли сиддхов?

— Если так идти, то далеко, — отозвался воин. — И чем дольше идти, тем дальше будет.

— Да? — удивился Дадхъянч. — А как сделать, что— бы стало близко?

— Просто повернуть влево.

Дадхъянч повернул коня влево. Ашва не стал сопротивляться. Ему, видно, было всё равно, куда идти. И кшатрию, видно, тоже было всё равно, куда идти. Поскольку и он повернул влево. Дадхъянч понял, что в этой ситуации нужно что-то сказать:

— Здесь так принято, чтобы тебя сопровождали, или молодого воина заинтересовал мой конь?

— Не бывает молодых воинов, — в неисчислимый раз повторил Индра, — бывают умелые и неумелые. Меня заинтересовал твой конь.

— А меня заинтересовал твой нож, — сказал Дадхъянч не оборачиваясь.

— Это твердь, которую выплавляют из камня, — почему-то объяснил Индра.

— Из камня? — переспросил риши и посмотрел на попутчика. — Я уже слышал о чём-то таком.

— Чего там слышать, вот он, — кивнул кшатрий.

Дадхъянч впился глазами в предмет, словно для того чтобы разглядеть зримую необычность пятого элемента.

— Ты, должно быть, умелый воин, если обладаешь такое оружие?

— Я, — открыл рот Индра, — молодой воин, — продолжил Кавья Ушанас и засмеялся неожиданному пассажу. Дадхъянч тоже хмыкнул и оценивающе посмотрел на попутчика:

— Нетрадиционное мышление выдаёт в человеке либо мыслителя, либо…

— Дурака, — перехватил Индра. — Раджас и тамас. Полярность мышления. Слишком условно, чтобы быть верным.

— Но и твоё отрицание слишком категорично, — не задумываясь переметнул Дадхъянч.

— Так ведь это — сатва.

— Ну и что? Категоричность сатвы вызывает …

— Её поворот, — восхищённо предположил Индра.

— Верно. Её искривлённый отпечаток.

— Вот, значит, во что оборачивается правда. Если её вбивать силой?

Дадхъянч удовлетворённо кивнул. Ему понравилась последняя реплика нового попутчика.

— Что ж, ты вполне достойно соображаешь даже для риши. Не то что для кшатрия.

— Я же говорю тебе: я молодой воин, — уже серьёзно повторил Индра.

— Или просто новый? — лукаво спросил Дадхъянч. Индре тоже понравилась реплика собеседника.

Они шли по равнине, расшелушённой сухим недоростом креозота. Кривого и неуживчивого с другой растительностью. Небо пламенело редкими, размазанными по сияющей лазури облаками. Такими несхожими с этой ослепительной синью.

— А та девушка, — вдруг спросил Дадхъянч, — что же она не пошла вместе с тобой? Или ей с нами не по пути?

— Ей-то как раз сюда самая дорога, — занервничал Индра. — Но вот то, что не по пути — верно.

Дадхъянч понял, что дальнейшие расспросы здесь не нужны. Он хотел сказать что-нибудь умное, а главное — точное на эту тему, но вдруг подумал, что ничего сказать не сможет. Поскольку всё его познание совмещалось только с одной женщиной. С Гаури. Хорошо это было или плохо, но это было так.

Он вспомнил её последние слова и вдруг захотел вернуться домой. Остро и мучительно. Будто, кроме дома, ничего другого в его жизни и не было. Ничего существенного. Равностоящего. И чем дальше уводила его блажь от дома, тем явственнее он понимал свою беспомощность и неприкаянность вне его.

Дадхъянч погрузился в свои мысли и надолго замолчал. Каждый из них теперь молчал о своей женщине. Должно быть, и Ашва молчал о чём-то таком же. Ему тоже однажды не повезло с подругой.

— Я буду называть тебя Человеком с лошадиной головой, — сказал Индра, когда они остановились на ночлег. — По первому впечатлению.

Дадхъянч подумал, что, повинуясь когда— то первому впечатлению, он открыл свой младенческий роток, и его так и нарекли. Как оно прозвучало. Это впечатление.

— Называй, — равнодушно кивнул риши, — хотя меня зовут Дадхъянч.

— А меня — Индра. Но ты можешь звать меня Кавья Ушанас.

Риши взглянул на своего попутчика:

— Тоже по первому впечатлению? И кого ты впечатлил, «озарённый прозрением»?

— Самого себя. Так получилось. Как-нибудь расскажу.

— Да? А у тебя есть тайна?

— Тайна, — очарованно повторил Индра. — Ты, видно, мысли мои читаешь.

Дадхъянч не понял, но почувствовал, что они совпали. В чём-то имеющим особый смысл.

— Ещё меня зовут «победитель Быка» или «убийца данава», — вспомнил Индра.

— Немало для твоего возраста. И как же это было?

— Что было? — не понял кшатрий.

— Ну и как ты убил своего быка?

— Просто оказался в нужное время в нужном месте. Сиддхам требовался герой, и я совпал с их желаниями.

— Я тоже убил данава. Правда, это было давно, — вздохнул Дадхъянч, вспоминая горную хижину.

— Он был страшный?

— Обыкновенный. Леопард.

— Да? — изумился Индра. — Что-то на тебе не видно шрамов.

— Так получилось. Я тоже оказался в нужное время в нужном месте. Опоздай хоть на мгновение, и … — Дадхъянч почему-то вернулся мыслями к Трите.

— В нужное время в нужном месте, — тихо повторил риши.

— Это мой девиз. Так завещал мне отец. Однажды мы ходили в Амаравати. Я был ещё совсем маленьким…

— Что? — выдохнул Дадхъянч.

— Я говорю: мы ходили в Амаравати.

— А там в колодце сидел какой-то чудак и бормотал то, во что никто не мог вникнуть. Кроме одного маленького мальчика.

— Я плохо помню подробности, — пояснил Индра.

— Бедный Трита! Он всегда хотел спасти «благородных». А под конец выдохся.

— Кто это — Трита?

— Тот самый чудак, что сидел в колодце. И с которым ты разговаривал. А я был рядом и слышал ваш разговор, — Дадхъянч зачарованно смотрел на «победителя данавов». Блики огня метались в глазах Индры. Воин размешивал густую, пахучую одану, что пригорала, не успев вывариться в мякинь.

— Я тоже хочу спасти арийцев, — вдруг сказал воин, — только пока не знаю, как это сделать.