Алексей Кулаковский - Расстаемся ненадолго

На школьном дворе, на сваленном тополе можно было уже рассмотреть даже мелкие побеги, сухие веточки, отдельные листья. В школе и в домике, где жила Вера, заблестели окна. Над рекой, протекающей через школьную усадьбу и отделяющей деревню от широкого заливного луга и дальше – от березовой рощи, – повис сизый туман.

Утихло все на рассвете. Только веселый, хлопотливый щебет ранних птиц доносился из рощи. Вера присела на скамью возле своего окна. В квартиру идти не хотелось, ложиться бесполезно: все равно скоро встанет Евдокия и, сердито сопя, начнет накачивать свой капризный примус.

В деревню Красное Озеро Вера приехала более полутора лет назад. До этого она занималась в Минском учительском институте. На факультете языка и литературы, да и на других факультетах учились тогда люди в большинстве не очень молодые, некоторые уже со стажем педагогической работы. Сесть за парту на четыре-пять лет они не решались, а на два года – куда ни шло. Среди них Вера оказалась чуть ли не самой молодой. Она нигде еще не работала, не было у нее и перерыва в учебе: вместе со своей землячкой и подружкой Аней Бубенко девушка только что окончила рабфак.

Приехали девчата на занятия с небольшим опозданием – их курс прослушал уже несколько лекций. Дежурная показала им аудиторию группы. Глянула Вера в щелочку в дверях и недоуменно посмотрела на подружку.

– Не наши это! – решительно сказала она. – Тут, наверное, дипломники какие-то.

Дождавшись перерыва, они спросили у студентов, какой курс здесь занимается. Оказалось, дежурная была права. Девушки вошли в аудиторию, по рабфаковской привычке быстро определили, какие из свободных мест получше, и сели за первый стол: невысокая Аня всегда норовила занять место впереди. Вера в этом ей обычно уступала. Сели, потупились от смущения, потом заговорщицки глянули друг на дружку и прыснули – чего в самом деле они так застеснялись, не знают, куда смотреть, как положить руки? На рабфаке такого с ними никогда не бывало!

Вскоре, преодолев смущение, девушки как бы случайно начали посматривать то в одну сторону, то в другую, – присматриваться к однокурсникам. Их удивляло, что никто из присутствующих не ораторствует, не заливается смехом, не показывает фокусов, как это частенько бывает в аудиториях во время перерыва. Студенты держались очень уж самостоятельно и серьезно. Не потому ли, что не успели сблизиться друг с другом, или возраст сказывался? Постепенно Вера почувствовала себя свободнее, хотя смущение ее не совсем прошло. Почему-то подумалось, что все эти студенты знают больше ее, многие, конечно, будут отличниками, а она при всем своем желании не сможет угнаться за ними.

Вон за четвертым столом кому-то улыбается красивая девушка. Взгляд ее не лишен кокетства, однако и в нем заметна озабоченность. А это совсем не идет к ее стройной спортивной фигуре, к такому, казалось бы, волевому лицу. Девушка повернулась к доске, и Вере показалось, что она вот-вот заговорит. Да, войдет преподаватель, задаст ей какой-нибудь вопрос, и девушка обязательно удивит всех своим продуманным, четким ответом.

А что, если на второй вопрос придется отвечать ей, Вере? Она, может быть, и двух слов связать не сумеет после этой девушки. А если и отважится, будет отвечать так неуверенно, что преподаватель послушает, послушает да и сочувственно скажет: «Садитесь!»

От этих мыслей даже не по себе стало: с кем же тут можно подружиться, к кому обратиться за помощью, если самой будет не под силу? Незаметно глянула на подружку: лицо у нее сияет, не осталось и следа недавней растерянности. Аня могла теперь же вот встать и пройтись возле любого из этих столов, заговорить с любой студенткой, рассмеяться так, будто давно уже она здесь своя. И, конечно, меньше всего думает Аня в эти минуты о занятиях, о том, будет ли она тут в числе лучших или самых отстающих.

«Все годы так проучилась, – с горечью думала Вера, – ни конспекта своего никогда не имела, ни записей каких-либо. Чем дальше, тем труднее будет мне дружить с ней».

Мысли оборвал звонок. Без шума и толкотни вошли в аудиторию остальные студенты, сели на свои места, в ожидании посматривая на дверь: вот-вот должен появиться преподаватель. В эту минуту вошел еще одпн человек лет двадцати четырех, с зачесанными наверх каштановыми волосами, высокий, статный, хорошо одетый. Вера поспешно поднялась, за ней, шмыгнув носом, встала и Аня. За их спинами послышался смех, а вошедший, догадавшись в чем дело, улыбнулся и дружески, шутливо сказал:

– Вольно, сам рядовой!

Аня, поняв ошибку, откинулась на спинку стула и залилась звонким смехом. Вера смущенно потупилась, медленно опустилась на место и несколько минут не могла оторвать глаз от стола. Только спустя некоторое время, когда уже начались практические занятия по русскому языку, она незаметно оглянулась на студента, которого приняла за преподавателя. Парень сидел за четвертым столом, рядом с той высокой красивой девушкой. Опершись локтями на стол, он внимательно слушал преподавателя, время от времени записывая что-то. Его соседка слушала, кажется, еще внимательнее, но Вера подумала, что делает она это лишь потому, что так поступает ее сосед. Думать так не хотелось, ведь мысли эти прежде всего задевали хорошую девушку, а не того слишком самоуверенного студента. Важный какой! Вырядился с иголочки, прическу сделал и в аудиторию является позже всех! Порисоваться хочет? Кто его знает: трудно судить о людях с первого взгляда…

Преподаватель задал вопрос и в ожидании ответа окинул аудиторию взглядом. Все молчали, – кто отважится выступить первым? Рассудительный, как видно, добродушный педагог, подождав немного, надел очки и раскрыл журнал. Поводил пальцем по строчкам и неуверенно, словно сомневаясь, есть ли такая, сказал:

– Ну вот, хотя бы… Хотя бы товарищ Милевчик!

Вера оглянулась: сразу встали две студентки, одна за четвертым столом, вторая за следующим. Вторая Милевчик, девушка небольшого роста, едва видна была из-за спины первой. Преподаватель, не поднимая головы, повторил вопрос, но девушки все еще молчали, надеясь друг на дружку.

– А какая Милевчик? – спросил все тот же студент за четвертым столом.

Заглянув еще раз в журнал, преподаватель снял очки и обвел аудиторию взглядом. Только теперь заметив, что встали две студентки, он виновато улыбнулся:

– Ольга.

Вторая Милевчик со вздохом облегчения опустилась на стул.

– Повторите, пожалуйста, вопрос, – слегка покраснев, попросила Ольга.

Преподаватель встал, шагнул к студентке и, обращаясь только к ней, подробно объяснил, на какой вопрос необходимо ответить.

Ольга покраснела еще больше, беспомощно заморгала густыми ресницами. На лице ее были такая растерянность и отчаяние, что жалко стало на нее смотреть. Куда девались и недавняя непринужденная независимость, и подчеркнутое равнодушие. Нет, это была совершенно не та девушка, которую увидела Вера, впервые войдя в аудиторию! У Ольги не только лицо, но и глаза покраснели, стали влажными. Преподаватель заметил это, хотел помочь, но смутился сам и поспешил вернуться на свое место.