Степан Злобин - Степан Разин (Книга 2)

Михайла вез тканное золотом знамя с изображенным на нем распятием.

Прозоровский, выехав из ворот, задержал своего коня, оглядывая боевой караван. Над стругами поднимался лес в тысячи пищальных стволов, протазанов { Прим. стр. 90 } и копий.

Воевода провел ладонью по бороде сверху вниз.

Это движение выражало у воеводы довольство. Он увидел великую, грозную силу, которую высылает в бой. Сорок флагов вились над мачтами в ветре. На нескольких насадах красовались тяжелыми полотнищами знамена стрелецких приказов с изображениями Георгия Победоносца, богородицы, Николая-угодника и других святых.

Левее города, на глубине, над трехверстной ширью весенней Волги, красуясь под утренним солнцем белыми парусами, высился первый российский военный корабль «Орел» – невиданный ранее трехъярусный великан, построенный старанием Василия Шорина и Ордын-Нащокина. Тридцать две пушки глядели с его бортов, по огромным мачтам лазали матросы, с палуб слышался посвист сигнальной дудки.

Боярин подумал, что недалеко то время, когда подобные корабли заменят струги – и тогда конец разбойничьей вольнице казаков. Они не посмеют больше тревожить Волгу.

Из городских ворот вылезала теперь толпа провожатых – стрелецких жен и детей, посадских знакомцев и просто любопытного люда, который всегда охоч до ратного зрелища.

Ратные начальники увидали выехавшего из города боярина и пешими заспешили ему навстречу. Он ждал их, не сходя с седла. Михайл Прозоровский спешился, ожидая начальных людей.

– Слезь с коня, – шепнул воевода сыну.

Но Федор пренебрежительно передернул плечом.

– Вот еще! – пробурчал он.

Воевода взглянул на сына с тайною радостью. Непокорная гордость мальчишки отражала надменный нрав его самого. Преждевременно тяжеловатое, не по возрасту полное тело Федора словно вросло в седло.

– Слезь, неладно, – лишь для порядка повторил воевода.

– Худородны они еще – нам перед ними слазить!.. – ответил Федор.

И только тогда, когда князь Семен с офицерами подошли вплотную и поклонились, боярин спешился перед ними, и в то же время спрыгнул с коня Федор.

От берега подходил, поддерживаемый священниками, дряхлый митрополит. Боярин впереди всех пошел навстречу ему и преклонил колена на береговой песок, сняв свою высокую боярскую шапку, надетую для сегодняшнего торжества. За воеводою опустились на колени князь Львов и другие русские начальники. Иноземные офицеры слегка отошли к стороне. Митрополит благословил воевод и передал икону Кошкину, взяв ее из рук священника. Прозоровский принял знамя от Михайлы и вручил его Львову.

Не вставая с колен, Львов и Кошкин поцеловали край знамени.

– Сим победиши! – напыщенно сказал боярин князю Семену.

В тот же миг, едва Семен Иванович принял знамя и встал с колен, на стругах ударил салют из пушек...

Берег вздрогнул. И вдруг, словно отзвук, отгрянул салют с корабля, стоявшего в полуверсте от города, борта корабля мгновенно окутались пороховым дымом.

На стругах заиграли накры { Прим. стр. 91 }, сопели и трубы.

Князь Семен, неся принятое от Прозоровского знамя, благословляемый митрополитом, направился к своему головному насаду. По сторонам князя шли двое стрелецких сотников, за ним – остальные начальные люди и несколько человек сопельщиков, играющих на сопелях.

Взоры всех были устремлены на совершавшееся торжество, на пышное облачение митрополита, митра и посох которого под утренним солнцем сверкали рубинами и алмазами, на новое, тяжелого шелка, знамя с золотыми кистями, на князя Семена, шествующего со знаменем, и никто не заметил черную телегу, что выехала из городских ворот вслед за воеводой. Телега была накрыта заскорузлой холстиной, а по краям ее сидели палач и два его помощника...

Воевода дал знак палачам. Они сорвали с телеги холстину. Под ярким утренним солнцем на телеге сверкнула голубая парча и еще что-то желтое, зеленое, золотое...

Когда князь Семен подходил к своему насаду, палачи подхватили с телеги какое-то безжизненное тело и по сходням направились на передний струг, вслед за князем.

По всему каравану прошел ропот, послышались возгласы недоумения:

– Мертвое тело тащат!

– Пошто мертвое тело в золотном наряде?!

Палачи по-хозяйски взошли на струг.

Один из них приставил лестницу к мачте и высоко перекинул петлю, двое других захлестывали петлей шею мертвого человека в нарядной одежде.

С ближних стругов сотни глаз следили за ними.

– Кто же мертвого весит?! То чучело, братцы!

– Чучело Стеньки!

– Болвана в золотный кафтан обрядили! – послышались голоса стрельцов.

Люди смотрели теперь с любопытством на эту игру.

Огромная голова разряженной куклы безвольно моталась, не попадая в петлю...

Князь Семен между тем, не слыша за музыкой возгласов на стругах и не видя того, что творится, прошел на нос струга и укрепил на нем знамя.

В тот же миг снова ударили пушки со всех стругов. Снова откликнулись пушки с «Орла», и палачи, наконец управившись с петлей, стали тянуть на мачту свою жертву.

И вдруг казавшееся до тех пор безжизненным тело, подтянутое на самый верх мачты, задергалось, трепеща всеми членами...

Звуки музыки оборвались. Люди ахнули. Князь Семен только тут оглянулся назад и отшатнулся от того, что увидел. Это была казнь юноши, до полусмерти замученного пытками, юноши с огромной, распухшей, вздутой, как тыква, искалеченной головой, со срезанными ушами и носом и будто нарочно приклеенными торчащими кошачьими усиками...

Последнее содрагание пробежало по телу несчастного, вызывая жалость в сердцах всех, кто мог его видеть.

– Изверги! Дьяволы! – крикнул, не выдержав, кто-то из ратных людей на одном из ближних насадов.

– Вам самим так качаться! – воскликнул второй. Офицеры забегали по палубам этих стругов. Размахивая плетьми и тростями, они разыскивали виновных. Но роптал уже весь караван. Гул стоял над стругами, как в ульях. Многие ратные люди сдернули шапки с голов, не тая от начальных жалости и сочувствия.

Молились и громко роптали также в толпе горожан, скопившейся у городской стены.

– Эк сердечного истерзали! Вот мук-то принял за нас!

– Молодой! Чай, матке-то с батькою безутешно будет!

– А может, жене!

– Батька к нам его послал! – уверенно выкликнул кто-то.

– Самого атамана сынок! Бедня-ага! Да как же ответ-то дадим за него!..

– Не нам отвечать – воеводам!..

– Эй, брат-цы-ы-ы-и! Гляди, как зверье человеков мучи-ит! – послышался крик над Волгой.

– Кто кришаль? Кто кришаль?! – заметался немец начальник по палубе.

– Вон тот на мачте и сам кричит пуще всех!..

Князь Семен сбежал со струга на берег. Тревожный и взбудораженный, подскочил к воеводе.