Д. Засосов - Из жизни Петербурга 1890-1910-х годов

Вспоминается особый концерт. В классе с одним из авторов этих записок учился Сережа Лабутин, его отец был чиновником в управлении императорских театров. При его-то содействии в целях большего сбора в пользу недостаточных учеников и был устроен очень хороший концерт: помещение было снято в гимназии «Петришуле». Там был зал, который мог вместить много публики. Лабутин-отец пригласил участвовать в концерте многих знаменитых артистов, с которыми он был связан по работе. В частности, были приглашены Стрельская, Мичурина-Самойлова, Юрьев, Лерский, оперные солисты Серебряков, Касторский, Петренко. Артистов привозили в наемных каретах, за ними ездили гимназисты-распорядители.

При описании гимназической жизни нам пришла на память битва с ремесленниками. Ремесленное училище (ныне Механический институт) и гимназию разделял кирпичный забор высотой до второго этажа. К этому забору со стороны ремесленного училища близко располагались кузница и вагранка, около которых всегда толпилось много учеников. Они рубили железо, разбивали чугун, носили каменный уголь, работали у горнов и у вагранки. Дым и запах страшные, все это несло в классы гимназии. Гимназисты были этим недовольны, иногда даже из-за сильного дыма не открывали окна для проветривания классов. В одну из больших перемен зимой старшеклассники начали перебранку с ремесленниками. В результате взаимных оскорблений гимназисты начали швырять в ремесленников куски мела, свинцовые чернильницы, поленья. В ответ ремесленники, которые имели под руками более серьезные снаряды — куски угля, гайки, болты, обрубки железа, — расшибли все стекла гимназии в четвертом и третьем этажах. Занятия были прекращены, гимназисты выпущены по черному ходу, так как главные лестницы были под обстрелом. Все это произошло быстро, и начальство как с той, так и с другой стороны не успело своевременно прекратить разгром.

На следующее утро, когда пришли гимназисты, все стекла были вставлены, и занятия пошли своим чередом. Начальство доискивалось, кто главный виновник, но фискалу грозила «темная». Антагонизм между гимназистами и ремесленниками продолжался, во время перемен переругивались через открытые окна, но драк больше не было.

Дети становились юношами, переходили из класса в класс, становились выпускниками, то есть учились в последнем, восьмом, классе. Была традиция: гимназисты заказывали себе выпускные значки, на которых указывались номер и год выпуска, фамилия выпускника. Были ювелиры, которые выполняли эти заказы по выбранным рисункам. Значки носились весь год до получения аттестата зрелости. Была и такая традиция: любимым, уважаемым учителям подносился этот значок с соответствующей речью. Дело происходило в классе, после окончания урока, гимназисты окружали педагога, один из учеников произносил речь и передавал значок. Педагог в ответной речи выражал надежду, что весь год на его уроках гимназисты будут вести себя хорошо и усердно заниматься. Такой значок педагоги носили на цепочке часов в виде брелока.

Наступали последние дни перед экзаменами на аттестат зрелости. Традицией было прощаться с педагогами. На последнем уроке гимназисты произносили речи, благодарили за хорошее отношение, говорили по-латыни, по-немецки, по-французски. Педагоги делали последние наставления: как готовиться к экзаменам, что повторить, на что обратить особое внимание. У всех было смешанное чувство: с одной стороны, скорее хотелось кончить гимназию, стать взрослым, с другой — жалко было расставаться со школой, учителями, сторожами, с которыми сжились, провели вместе много лет.

Расписание выпускных экзаменов составлялось так, что промежутки были в два-три дня. В эти дни гимназисты много занимались, иногда не спали ночами. Готовились обыкновенно маленькими группами, у кого-нибудь на дому, потому что даже во время передышки разговоры вертелись около того предмета, к которому готовились.

Настроение было приподнятое, все понимали ответственность, экзамены были строгие, подсказка и списывание совершенно исключались. Сначала шли письменные экзамены по математике, русскому, латыни; задания присылались из округа в запечатанных конвертах, которые вскрывались экзаменационной комиссией перед самым экзаменом.

Наступал первый день выпускных экзаменов, и уже чувствовалось, когда мы приходили к девяти часам утра, что гимназия для нас как-то уже чужая и мы для нее чужие. У кого были мундиры, те приходили в них, потому что выпускные экзамены обставлялись торжественно. Верхние помещения и зал верхнего этажа были свободны, так как занимавшиеся там младшие классы еще ранее закончили свои занятия и были отпущены на летние каникулы. У дверей зала стоял сторож, который пропускал только тех, кто имел отношение к экзаменам. В зале выпускников поражала необычная обстановка: у торцовой стены длинный стол под зеленым сукном, а по всему залу расставлены парты, для каждого отдельная, между партами — дистанция (около четырех аршин), которая исключала всякую возможность подсказать или переписать, не говоря уж о том, что во время письменных экзаменов между партами все время прохаживались учителя, которые наблюдали за порядком.

Каждому под расписку выдавалось два листа с печатью и номером — для черновика и беловика. Первый письменный экзамен был по русскому языку. Были даны две темы: одна по пройденному курсу, другая на отвлеченную (вольную) тему.

Гимназист сам выбирал тему из двух предложенных. На сочинение давалось пять часов. Каждый гимназист сдавал свою работу тотчас же по ее окончании, черновик и беловик. Комиссия отмечала в ведомости время, когда сдана работа. Велся подробный протокол всего экзамена. В два часа давался звонок — конец экзамена, у всех неокончивших листы отбирались.

Следующий письменный экзамен был по математике. Давалась комбинированная задача, куда входили алгебра, геометрия и тригонометрия. Также раздавались листы. Для обеспечения самостоятельности соседям по партам давались разные задачи. На экзамен отводилось четыре часа.

В остальном экзамены проходили так же, как по русскому языку. Мы учились во времена министра Кассо, которым был введен письменный экзамен по латыни — перевод с латинского на русский. На экзамене были розданы каждому напечатанные на гектографе тексты из истории Пунических войн Тита Ливия.

Никакого словаря иметь не позволялось, а текст был трудный. Класс учился по латыни хорошо, справился с этой работой отлично, что вызвало совершенно неожиданные последствия для гимназического начальства и гимназистов, о которых мы расскажем несколько позднее.

Через несколько дней начинались устные экзамены. Отметки по письменным испытаниям объявляли накануне устного.