Вашингтон Ирвинг - Филип из Поканокета

Давайте немного задержимся на этом вопросе. Человек, который купил землю, заключил, по его собственным словам, контракт с Александером десять или двенадцать лет тому назад. В таком случае, почему он не предъявил иск раньше, сделал это после смерти Александера? Это нетрудно понять. Здесь явное намерение обманом получить большую выгоду. Одного взгляда на требуемую сумму достаточно, чтобы удовлетворить самого придирчивого критика. Весь ход предвзятого судебного разбирательства заставил вождя и его народ почувствовать сильное недоброжелательство белых.

В 1668 году Филип подал жалобу на некоего Уэстона, по вине которого один из людей Филипа лишился ружья и нескольких свиней. У нас нет никаких свидетельств, что Филипу удалось добиться возмещения ущерба, нанесенного его пострадавшему соплеменнику. Впрочем, бедным индейцам трудно рассчитывать на справедливость в суде, где царило в то время, да и поныне сохраняется, притворное благочестие. В доказательство этого утверждения я отсылаю моих слушателей или читателей к записям различных законодательных учреждений и судов по всей Новой Англии, а также к моей книге «Индейская отмена».

Далее хотелось бы напомнить, кому же приходилось выступать при рассмотрении дел, касавшихся прав индейцев. Их друзьям? Нет, этим занимались их враги. Именно враги судили и выносили приговор. А если принять во внимание, что, по мнению пилигримов, индейцы вообще не имеют никаких прав, то вполне понятно, почему приговор выносился не в пользу индейцев. И делалось это практически постоянно.

У Филипа были трудности в отношениях с пилигримами и до упомянутого оскорбления. Пилигримы уже в 1671 году относились к нему с подозрением. Однажды через посланца они потребовали, чтобы Филип явился к ним. Он игнорировал это требование, что вызвало у них еще большее подозрение. Трудно сказать, какие у них были на то основания, разве что нечистая совесть, преследующая их за все зло, содеянное против индейцев. Позднее Филип сам послал своих людей в Тонтон, приглашая пилигримов явиться к нему для переговоров, на что губернатор то ли из гордости, то ли из страха не согласился и в свою очередь отправил посланцев к Филипу, приглашая его в свою резиденцию в Тонтон. Филип это приглашение принял. В числе посланцев губернатора был и достопочтенный Роджер Уильяме [27], христианин, патриот и, к нашей радости, друг индейцев. О, если бы таких, как он, были тысячи!

Не доверяя пилигримам, Филип оставил несколько белых заложников, чтобы обеспечить свое возвращение. Когда Филип и его люди приблизились к городу, группа плимутцев попыталась напасть на них, но эти попытки были предотвращены представителем властей, который потом, вместе с губернатором, участвовал в переговорах с Филипом. С общего согласия встреча состоялась в молельном доме. Филип предъявил обвинение пилигримам, заявив, что они нанесли ущерб плодородным землям его народа. Пилигримы, действовавшие в качестве третейских судей, посчитали предъявленные им обвинения несостоятельными и так как решением они не были удовлетворены, а удовлетворить пилигримов могло только полное лишение индейцев всех прав, то они потребовали, чтобы Филип приказал своим людям доставить в город имеющиеся у них боеприпасы и оружие, а уж суд решит, как с ними поступить. Мало того, Филип должен был уплатить стоимость переговоров, что составляло четыреста долларов.

Благочестивый доктор Мэзер утверждает, что Филип обязан был заплатить эти деньги, дабы возместить расходы, в какие была вовлечена колония из-за его наглых протестов. Интересно, стали бы пилигримы платить индейцам за все беды, которые они им причинили? Если да, то не иначе как путем их уничтожения. Судя по всему, Филип не хотел ссоры и пошел на компромисс. Стремясь умиротворить пилигримов, он действительно приказал некоторым из своих людей (кому не мог доверять) явиться с оружием к пилигримам, но те, за малым исключением, от этого воздержались.

Насколько же неправедны подобные действия со стороны тех, кто заявляет о своем дружелюбии, человечности и миролюбии по отношению ко всем людям! Не может быть, чтобы пилигримы были настолько лишены здравого смысла, что полагали, будто подобные действия приведут к миру, а не к постоянным ссорам. На самом деле они стремились не к миру, а к войне, что видно из второго Совета, который по приказу губернатора собрался в Плимуте 13 сентября 1671 года. Как известно, снова послали за Филипом, однако он на Совет не явился и в свою очередь обратился с жалобой к губернатору, который заставил Филипа направить ее в Совет. В то же время губернатор велел членам Совета придерживаться умеренной позиции и не принимать поспешных и опрометчивых решений. Однако уже 24 сентября стало очевидно, что положение изменилось к худшему — собрался новый Совет, и эти возмутители спокойствия, кои бесцеремонно вторглись в жизнь миролюбивого народа, предъявили Филипу следующие обвинения:

1. Он пренебрег их решением сдать оружие в установленное время.

2. Во многих случаях он вел себя слишком гордо и дерзко, отказываясь являться на Совет (когда за ним посылали), дабы установить взаимопонимание.

Какое оскорбление для его величия! Независимый вождь могущественного народа должен являться по первому зову своих соседей, когда они этого пожелают! И разве Филип не следовал решениям, принятым в Тонтоне, что в случае возникновения трудностей следует обращаться в Высший Совет Массачусетса, причем решений этого Совета должны придерживаться обе стороны? Разве для пилигримов что-нибудь значили такие решения? Нет! Будучи непогрешимыми, они, разумеется, не могут ошибаться!

3. Филип также обвинялся в том, что давал приют разным «бродячим» индейцам. Как можно предъявлять королю подобные обвинения, называя его подопечных бродягами, потому только, что люди эти им не нравятся? И вообще, какое право имели пилигримы судить: хорошие или плохие подопечные у Филипа? Не думаю, что Филипа когда-либо беспокоило, как между собой живут белые. Не было и такого, чтобы он выдвигал против них жалобы за то, что они общаются с кем хотят. Я также не думаю, что он называл их бродягами и бездельниками, ибо сам Филип был благороднее и выше своих обвинителей.

4. Четвертое обвинение было вызвано тем, что Филип отправился в Массачусетс и подал на пилигримов жалобу, чем настроил одну власть против другой.

Это обвинение скорее касается самих пилигримов, чем Филипа, и удостоверяет, что жалоба его была справедливой и вина ложится на самих пилигримов.

5. Филип был не так вежлив, как им бы этого хотелось.

Мы полагаем, что эти пришельцы очень раздражали Филипа, и он, конечно, время от времени отмахивался от них или не особенно обращал внимания на их предложения. Подобные обвинения не делают чести пилигримам.