Николай Алексеев - Испытание

К утру метель стихла, и в прогалины между медленно плывущими на север облаками проглядывало бледно-голубое небо. Лес казался спящим; ни один звук не нарушал его покоя, лишь в костре потрескивали подброшенные Юрой сучья, издавая запах смолы и дыма. Юра думал только об одном, как бы не замерз Гребенюк. За эту страшную ночь мальчик измотался, только сознание того, что он должен спасти старика, поддерживало в нем силы.

– Юра! – послышалось с еловых ветвей, где лежал Гребенюк, и брезент, которым он был накрыт, зашевелился.

Юра бросился к нему, но опоздал. Гребенюк уже поднялся и, показывая рукой в ту сторону, куда плыли пожелтевшие облака, потребовал, чтобы Юра помог ему идти.

– Куда же вы, дедушка, пойдете? – забеспокоился Юра. – Вам же двигаться нельзя…

– Веди! – прохрипел Гребенюк. – Веди снова туда, к той балке! – Превозмогая боль, он сделал несколько шагов и судорожно обхватил руками молодую сосну, осыпавшую его снежной пылью.

– Дедушка, не надо!.. – упрашивал его Юра.

– Ты слыхал, что я тебе сказал?! Веди! – и Гребенюк, еле волоча ноги и пошатываясь, пошел к дороге.

– А как же с конями?

– Коней оставь здесь…

Юра подскочил к Гребенюку и, заглядывая в его бледное лицо, прошептал:

– Давайте я свезу вас куда-нибудь в деревню, а сам…

– Как ты смеешь мне это говорить? – Гребенюк взглянул на Юру, в глазах его было страдание. – Ты хочешь, чтобы мы к немцам попали? – Глаза его вдруг закрылись, и он качнулся на месте.

– Ну вот, видите, опять плохо!.. – У Юры еле хватило силенок поддержать Гребенюка.

– Ты видал, куда немцы зашли?.. Во фланг, вот сбоку как нашим ударят, тогда что?.. Мы должны упредить… – И старик снова, задыхаясь на ходу, упрямо двинулся вперед, но через несколько шагов зашатался и безмолвно опустился наземь. Не зная, что делать, Юра совал ему в рот горсти снега.

– Дедушка, родненький, послушайте меня, поедем в деревню… – всхлипывая, уговаривал он его. – Ну что же мне теперь делать-то, милые вы мои, родные?.. – Подхватив старика под мышки, он силился его поднять, но не мог. – Дедушка, откройте глаза… Ну, пожалуйста, откройте глаза… Мне страшно… – Юра утирал замусоленным рукавом полушубка свое измазанное копотью лицо и плакал все горше.

Наконец Гребенюк открыл глаза и, ухватившись за Юру, стал приподниматься.

– Знаешь что, Юра… – проговорил он. – Иди к той балке прямо… и, как до нее дойдешь, поверни направо, а там иди все прямо и прямо… на восток… а за лесом и наш полк… Понял?

– Понял! – всхлипнул Юра. – А вы как же?

– Меня отведи к костру… подбрось в костер побольше дров… А потом за мной наши придут… Понял?..

– Понял.

– Ну, помоги мне встать.

Юра подхватил старика, и тот с большим трудом поднялся. Так, обнявшись, они побрели к костру.

Сонька и Буланый вытянули шеи и, широко раздувая ноздри, тихо и коротко заржали. Буланый то и дело поджимал ногу, – очевидно, она у него очень болела.

Посадив Гребенюка лицом к огню, Юра подбросил в костер хворосту. От жаркого пламени стало совсем тепло. Устилая хвойными ветками свои сани, Юра рассуждал: «Сегодня же доберусь и спасу полк!.. А как же он?.. Вдруг волки набросятся?.. – Юра поежился, по спине пробежал мороз. – А что, если положить его в сани, закутать попоной и пустить вперед Соньку прямо вот этой колеей, а за ней на длинном поводе Буланого?..»

– Ну, что ты там мешкаешь?.. Быстрей!.. Быстрей же! – Гребенюк беспомощно замахал рукой.

– Сейчас! – отозвался Юра.

– Готов?..

– Готов, дедушка, только я хочу…

– Не перебивай! – Гребенюк посмотрел на Юру в упор. – Повтори, что я тебе сказал!.. Где по нас фрицы стреляли?

Юра повторил.

– Теперь поклянись… – Гребенюку говорить становилось все трудней, он, видимо, собирал последние силы. – Поклянись мне, что выполнишь…

– Клянусь, дедушка, как товарищу Ленину. – И Юра вскинул руку ко лбу, отдавая пионерский салют.

– Ну, Рыжик, прощай!.. Передай командиру, что я сам не мог, пусть на меня, старика, не гневается… – Он хотел протянуть руку, но она бессильно упала на колени, голова старика свесилась, и он повалился на землю. Юра напряг силы, уложил потерявшего сознание Гребенюка поудобнее в сани и накрыл попоной.

Усталая, вся в изморози, Сонька, почувствовав близость жилища, хрипло заржала. За ней подал голос и Буланый. Вдали послышался лай собаки. Проехав еще немного вперед, Юра сквозь стволы вековых сосен увидел, как заблестели стекла одинокого, стоявшего на отшибе домика.

Юра остановил Соньку, слез с саней и, прячась за самую толстую сосну, стал рассматривать затерявшуюся в лесной глуши избу.

«А что, если в этой избушке фрицы? – От этой мысли Юре стало не по себе. Но как ни было страшно, Юра все же направился к дому, но тут же за забором раздался раскатистый лай пса.

«Собака? – обрадовался Юра. – Раз собака жива, значит, фрицев нет».

Успокоив себя, Юра взял вожжи и направил сани прямо к этому дому.

У ворот их встретила женщина в шубе, закутанная в большой клетчатый платок.

– Куда, мальчик, путь держишь? – спросила она.

– А мы, тетенька, к вам едем, – сказал Юра, соскочив с саней. – Фрицев у вас нет?

– Нет, бог миловал, – певуче протянула женщина.

– Пустите нас, пожалуйста… Дедушка ранен. Без памяти…

Женщина подошла к саням, глянула на Гребенюка и, ничего не говоря, отворила ворота. Во двор из дома вышел мужчина. Они вместе подняли старика, внесли его в избу, прямо на вторую половину, и там положили на кровать.

Юра тут же возвратился к коням, ввел их во двор, опустил подпруги и, бросив им под ноги сено, вернулся в избу. Старик, уже раздетый, лежал в постели, около него возились хозяева.

Юру здесь все удивляло: необыкновенная чистота, от которой он уже отвык на фронте, образа с полотенцами, фотографии вокруг небольшого зеркала над комодом, среди которых было много карточек военных в мундирах, с крестами и медалями на груди. Его поразило и то, что хозяйка так быстро и умело перевязала Гребенюка, и то, что в этой глуши нашлись бинты, йод и спирт, чего даже не было в Княжине.

«Наверное, буржуи, сбежали от Советской власти», – подумал Юра и спросил:

– А как вас зовут?

– Меня, малец, зови дядя Вася, – ответил хозяин, поглядывая исподлобья добрыми черными глазами. – А тебя как величают?

– Меня Юрой звать… А не страшно нам здесь оставаться?..

– Смотря кого бояться… – ответил дядя Вася, опуская голову старика на подушку.

– Кого же? Врагов, фрицев и разных там предателей… – ответил Юра, зорко следя за каждым движением хозяев.

– Если их боитесь, то не страшно, здесь таких нет! – Улыбка расползлась по широкому, заросшему бородой лицу дяди Васи.