Патрик О`Брайан - Капитан первого ранга

Столовая в Мелбери Лодж выглядела так же весело, но по другой причине. Темное красное дерево, турецкие ковры, массивные кресла, запах кофе, бекона, табака и обсыхающих мужчин: с самого рассвета они рыбачили под дождем. Обильный завтрак, который они заслужили в полной мере, был в самом разгаре. На покрытом белой скатертью широком столе стояли подогретые тарелки, чашки с кофе, корзинка с тостами, вестфальская ветчина, горячий пирог и форель, которую они выловили нынешним утром.

— Вот эту мы поймали под мостом, — проронил Джек.

— Почта, сэр, — объявил его ординарец Киллик.

— От Джексона, — сообщил, просмотрев корреспонденцию, Джек. — А второе от поверенного. Извините, Стивен. Я должен выяснить, что они собираются мне сообщить, какую причину… Господи! — воскликнул он в следующую минуту.

Мистер Джексон, его стряпчий и призовой агент, один из наиболее почтенных представителей этого малопочтенного ремесла, разорился. Он сбежал в Булонь с остатками наличных денег фирмы, а его партнер, в свою очередь, тоже объявил о своем банкротстве, будучи не в состоянии выплатить и по шесть пенсов за фунт.

— Хуже всего то, — произнес негромким, встревоженным голосом Джек Обри, — что я велел ему вложить все призовые деньги, добытые нами на «Софи», в акции, и тут это банкротство. Иные капитаны, прежде чем получить звонкую монету, годами ждут, пока их призовые деньги не будут очищены от исков. Джексон этого не сделал. Фунты, которые он мне всучил, по его словам, были дивидендами по акциям, но это ложь. Он прикарманил себе все, что мог. Так что плакали наши денежки.

Джек замолчал и уставился в окно, держа в руке второе письмо.

— А это от судебного исполнителя. Наверняка тут сообщается о владельцах судов из нейтральных держав, подавших апелляцию, — произнес он, сломав, наконец, печать. — Мне даже страшно вскрывать его. Да, так оно и есть. Вот он, мой подветренный берег. Вердикт пересмотрен, я должен вернуть одиннадцать тысяч фунтов. А у меня нет и одиннадцати пенсов. Подветренный берег… Как я освобожусь от этой удавки? Выход один: я откажусь от своих претензий на чин капитана первого ранга и попрошу дать мне хоть какой-нибудь шлюп. Мне нужен корабль. Стивен, вы не одолжите мне двадцать фунтов? Я разорен. Мне нужно немедля отправляться в Адмиралтейство. Нельзя терять ни минуты. Ах, я же обещал Софи верховую прогулку. Придется отложить ее до лучших времен.

— Наймите дилижанс. Вы не должны явиться к начальству взмыленным.

— Именно так я и поступлю. Вы правы, Стивен, спасибо. Киллик!

—Сэр?

— Отправляйтесь в контору дилижансов и скажите, чтобы они подали сюда к одиннадцати почтовую карету. Соберите все, что мне будет нужно на пару дней, нет, на неделю.

— Джек, — настойчивым тоном произнес Стивен после того, как Киллик откозырял. — Не говорите о случившемся никому, я вас заклинаю.

— У вас ужасно бледный вид, капитан Обри, — заметила Софи. — Неужели вы опять упали с лошади? Входите же, прошу вас, и садитесь. О господи, вам определенно нужно сесть!

— Нет, нет, уверяю вас, с лошади я не падал вот уже целую неделю, — с улыбкой ответил Джек. — Давайте не упустим солнца, иначе, если будем мешкать, промокнем до нитки. Взгляните — тучи на зюйд-весте. Какой у вас нарядный костюм!

— Правда нравится? Я впервые его надела. Однако, — девушка по-прежнему озабоченно вглядывалась в его лицо, которое отчего-то вдруг покрылось пятнами нервного румянца, — вы уверены, что не желаете выпить чашку чая? Он будет готов через минуту.

— Да, да, заходите, выпейте чашечку, — подала через окно голос миссис Уильямс, прижимая к горлу желтый шарф. — Он будет готов сию минуту, а в маленькой гостиной топится камин. Можете попить чаю вместе — это будет так славно. Я уверена, Софи умирает от жажды. Ей хотелось бы выпить чашку чаю вместе с вами, капитан Обри, не так ли, Софи?

Джек с поклоном улыбнулся и поцеловал руку матроне, но его твердая решимость не задерживаться превозмогла, и они порысили по Фоксденской дороге к подножию холмов.

— Вы в самом деле не падали с лошади? — снова спросила Софи и потому, что Джек явно что-то скрывал, и от желания выразить искреннюю озабоченность.

— Нет, — отвечал Джек, вглядываясь в ее милое, с нежностью обращенное к спутнику лицо — оно находилось куда ближе к нему, чем обычно. — Но я действительно только что получил нокаутирующий удар. Удар, которого я, черт возьми, никак не ожидал. Софи, можно я буду с вами предельно откровенен? Когда я командовал шлюпом с таким же, как у вас, именем, я захватил два нейтральных судна, шедших в Марсель. Судя по документам, они шли из Сицилии в Копенгаген с грузом серы. Но в действительности они были в двух шагах от Марселя: я находился в досягаемости выстрелов французской береговой батареи, установленной на холме. И сера эта предназначалась для Франции. — Софи сера была известна только в лечебной смеси с патокой, которую детям давали по пятницам: она до сих пор ощущала ее противный привкус. На ее лице было написано недоумение, и Джек добавил: — Сера необходима для изготовления пороха. Поэтому я отправил эти суда в Порт-Магон, где суд установил, что они являются законным призом по причине вопиющего нарушения нейтралитета. И вот теперь, спустя столько времени, судовладельцы подали апелляцию, и кассационный суд решил, что суда вовсе не были законным призом, он поверил сказкам адвокатов, будто бы капитаны искали во французской гавани убежища от непогоды. Непогода! Никакой непогоды не было и в помине. На море не было и морщинки, так что мы шли под бом-брамселями, поставив с обоих бортов лисели, а тридцатишестифунтовые орудия береговой батареи швыряли ядра, которые на тихой воде разгоняли круги диаметром с четверть мили.

— О! Как это несправедливо! — воскликнула Софи, выражая крайнее негодование. — Как непорядочны люди, которые так лгут! Ведь вы, должно быть, рисковали жизнью, уводя эти суда из-под прикрытия той батареи. Разумеется, сера предназначалась для этой адской Франции. Я уверена, эти купчишки понесут наказание. Что же делать? О, что же сейчас делать?

— Что касается вердикта, то боюсь, что обжалованию он не подлежит. Но мне надо поехать в Лондон и попробовать хоть чего-то добиться от Адмиралтейства. Я должен ехать сегодня, и, возможно, наша разлука затянется. Вот почему я докучаю вам своими несчастьями. Я хочу, чтобы вы твердо знали, что я уезжаю из Сассекса не по своей воле и с тяжелым сердцем.

— О, вы мне вовсе не докучаете — как вы могли такое вообразить, — все, что связано с флотом, для меня… Вы сказали, что вам надо ехать немедля? Но вам же нельзя уезжать сегодня. Вам нужно прилечь и отдохнуть.

— Увы, промедление смерти подобно.