Джулиан Рэтбоун - Короли Альбиона

Факир огляделся по сторонам, притронулся кончиками пальцев к краю своего тюрбана, воздавая хвалу Аллаху.

— Благодаря прохождению через рубин возникает особое излучение, — произнес он укоризненно и пошел прочь по дальнему от нас склону холма, удаляясь от поля боя. Больше мы его не видели.

— Это была та самая битва, когда в плен попали Оуэн Тюдор и его сын? — уточнил я.

— Вот именно.

— Ив тот же вечер Эдди приказал отрубить им голову?

— Верно.

— Должно быть, Ума его просто возненавидела…

— Что ж, послушаем, что она сама расскажет об этом.

Ближе к вечеру, когда прекратился дождь, мы снова собрались послушать рассказ Али о последней большой битве, той, что положила конец войне. Ума с двумя детьми немного припозднилась, и Али это явно раздражало, хотя в целом он чувствовал себя теперь лучше, несмотря на то, что воздух все еще был горячим и влажным, почти как в турецкой бане. Светило солнце, камни и цветочные клумбы исходили паром, птицы пели и порхали вокруг, цветы раскрывали свои чашечки, сад наполнялся прекрасными ароматами. Бирманская кошечка растянулась в тени и мирно спала.

— Прошу прощения, — произнесла Ума, наконец появляясь в дверях и передавая детей няньке, которая повела их играть в задние комнаты. — Они задержали меня по дороге — непременно хотели купить шербет.

Она села рядом с Али, положила его похожую на лапу левую руку к себе на колени и молча поглаживала ее, ничего не добавляя к его истории. Она, как и я, вся обратилась в слух.

За две недели до битвы Трех Солнц армия королевы начала продвижение из северных регионов страны. Эти огромные армии, в тридцать, а то и в пятьдесят тысяч человек могут продвигаться лишь на несколько миль в день — на десять, самое большее на пятнадцать, особенно если они везут с собой пушки. Требуется особое искусство, чтобы организовать подобный переход: нужно позаботиться, чтобы солдаты не голодали в пути. Обычно войско разделяют на три колонны, и они движутся каждая по своей дороге, поддерживая контакт друг с другом, чтобы воссоединиться, как только лазутчики обнаружат впереди превосходящие силы противника.

С тех пор как войска королевы перешли через Трент, они не знали проблем с провиантом. Река Трент отделяет южную часть острова от северной, а междоусобица постепенно переросла в войну между севером и югом. Миновав эту границу, королева спустила с цепи псов войны, голод, огонь и меч, она поощряла своих людей грабить и убивать, разрушать, поджигать, насиловать. Так они пролагали себе путь вперед, через земли, где Йорк набирал солдат для битвы у Нортгемптона. Однако, экономя таким способом деньги, королева проигрывала во времени: продвижение ее войска замедлилось, поскольку армия то и дело отвлекалась на грабежи; говорят, что многие пехотинцы пытались тащить за собой тяжеловесный груз, например сундуки, инструменты, черепицу.

К тому же настала самая холодная пора года, дни только-только начали удлиняться, и все светлое время дня уходило на то, чтобы добыть себе пищу, развести огонь, приготовить еду, отыскать теплое местечко для ночлега, изнасиловать женщину и убить малышей.

И все же к семнадцатому февраля королева поспела в Сент-Олбанс. Уорик заранее вышел из Лондона ей навстречу, и сражение завязалось прямо на улицах города. Когда королева стала одолевать, Уорик отступил и занял оборонительные рубежи поперек дороги на Лондон, выставив перед собой заслон от кавалерийских атак и пушку, а также отряд из пяти сотен бургундцев, вооруженных огнестрельным оружием и горящими стрелами. Тут пошел снег, и пушки с ружьями, как всегда, подвели тех, кто на них понадеялся. Гораздо успешнее действовали арбалетчики, некоторые из них были вооружены арбалетами такого калибра, что, если выстрелить из него в плотную группу людей, стрела пронзала разом троих или четверых.

Но еще больший ущерб, чем снег, Уорику нанесли изменники. Да, изменники! Одним из первых капитанов в ту пору считался сэр Генри Лавлейс. Он сражался на стороне Йорка, попал в плен при Вейкфилде, но избежал расправы, поклявшись впредь сражаться за королеву. Ночью накануне битвы при Сент-Олбансе он явился в лагерь йоркистов и обещал присоединиться к ним, однако он придерживал свои войска, пока не убедился, что верх берет королева, а тогда вместо того, чтобы прийти на выручку к Уорику, он вновь перебежал на сторону победителя, точно так же, как это сделал лорд Грей при Нортгемптоне, оставив зияющую дыру в рядах Уорика, и в эту брешь тут же устремилось войско королевы. Уорик понял, что битва проиграна, дал сигнал к отступлению и чудом ускользнул, уведя с собой четыре тысячи человек.

Король Генрих, которого Уорик прихватил с собой, чтобы придать вид законности своему делу, остался сидеть под дубом, что-то бормоча, но при виде королевы и своего — или не своего — сына он выразил некоторые признаки радости.

На следующий день головы знатных пленников были выставлены на рыночной площади. Среди казненных были и те два лорда, на которых возлагалась обязанность следить во время битвы за королем. Королева спросила сына:

— Мой милый сын, какой смертью следует умереть этим двум рыцарям?

— Пусть им отрубят голову, — отвечал многообещающий мальчишка и задержался посмотреть на казнь.

Скорее всего, эти рыцари лишились жизни за то, что слишком добросовестно исполняли свой долг. Королева была бы только рада, если б короля изрубили в сражении на куски и она могла бы сделаться регентшей при этом малолетнем чудовище.

Королева расчистила себе путь в Лондон, но тут она внезапно проявила не свойственную ей нерешительность быть может, колебались ее полководцы. В городе не было войска, но все население держало сторону Йорков: слишком долго королева терзала его налогами и всячески издевалась над ним. Лондон мог выдержать осаду, но даже если бы ворота открылись перед войском королевы, торговцы могли причинить бессчетные неприятности, отказавшись снабжать солдат. Пришло известие, что Уорик соединился с Эдди у Абингдона. Мэр послал королеве в Сент-Олбанс обоз с провиантом и деньгами, но горожане перехватили его, и все провизия и золото бесследно исчезло. Королева потратила несколько дней на бесплодные переговоры, а тем временем изголодавшиеся северяне десятками дезертировали из ее армии. В конце концов королева двинулась в Данстейбл, в десяти милях к северо-западу, а оттуда повернула обратно на север.

Йоркисты, выигравшие битву при Мортимер-Кросс и проигравшие сражение при Сент-Олбансе, двадцать седьмого февраля с триумфом вступили в Лондон во главе с Эдди и Уориком.