Роберт Шеи - Левиафан

МЫ УБЬЕМ СТАРОГО КРАСНОГО ПЕТУХА

Леди Велькор, в зеленой крестьянской блузе и зеленых шортиках, осматривалась близ геодезического купола для раздачи кул-эйда. Поймав на себе взгляд мужчины в зеленой водолазке и зеленых же штанах, она подошла к нему и спросила:

– Вы черепаха?

– Конечно, прелесть моя, а как же, – охотно отозвался мужчина, из чего она заключила, что контакт установить не удалось. Леди Велькор протянула олуху бесплатный напиток. При этом она продолжала мило улыбаться, тщательно скрывая свое раздражение.

МЫ УБЬЕМ СТАРОГО КРАСНОГО ПЕТУХА, КОГДА ОНА ПРИДЕТ

Робинсон и Лерман из убойного отдела фактически приступили к последней фазе операции. Я приехал в Нью-Йорк из Чикаго (где организовал для мисс Сервикс беседу с Уотерхаусом), чтобы обсудить с Хасаном ибн Саббахом Иксом новую фазу лаосской опиумной операции. Разговор с Робинсоном и Лерманом нужен был мне для того, чтобы сверить некоторые детали из тех, что не попадают в официальные отчеты. Мы встретились на Вашингтон-сквер и уединились на скамейке, в некотором отдалении от сборища чокнутых шахматистов.

– Малдун о нас знает, – первым делом сказал мне Робинсон. Он отпустил бороду; я сразу понял, в чем тут дело: сейчас он в группе «Уэзер андеграунд», а не в «Моритури», куда берут юношей моложе двадцати одного года; Робинсон на юношу уже явно не тянул.

– Ты уверен? – спросил я. Он ответил как обычно:

– Кто и когда в нашем деле может быть в чем-нибудь уверен? Но Барни – коп до мозга костей, да и чутье у него, как у лозоходца. Так или иначе, сейчас в полиции все знают, что мы туда проникли. Они даже отпускают шутки на наш счет, спрашивают, кто в нашем отделе работает на ЦРУ, и всякое такое.

– Да, Малдун о нас знает, – согласился Лерман. – Но меня волнует не он. – А кто? – я нервно погладил свои длинные, свисающие, как у моржа, усы; шпионская деятельность на пять фронтов меня уже порядком достала. Дошло до того, что я уже не был уверен, кому из моего начальства следует знать об этом разговоре. Впрочем, ЦРУ придется уведомить обязательно, поскольку не исключено, что Робинсон и Лерман могут дублировать мои донесения через второго связника и тем самым надежно меня контролировать.

– Начальник отдела убийств в Северном округе, – сказал Лерман. – Старый хрыч по фамилии Гудман. Он чертовски умен, и порой мне приходит в голову, что он может быть агентом самого Глаза. Его логика скачет впереди фактов, не хуже чем у исключительного адепта Ордена.

Я поднял глаза на памятник Гарибальди и вспомнил старую байку нью-йоркских студентов: статуя Гарибальди вытащит меч из ножен, когда через парк Вашингтона пройдет хоть одна девственница.

– Расскажите о Гудмане подробнее, – попросил я.

( – Ты только посмотри, какие сиськи у этой цыпочки, – с энтузиазмом сказал один из «Суперменов».

– Как арбузы, – с энтузиазмом согласился второй супермен. – Ты знаешь, как мы, простонародье, едим арбузы, – добавил он, облизывая губы.

– До корки! – крикнул первый.

– До корки! – согласился второй.

Они хлопнули ладонью об ладонь, и Кларк Кент вышел из состояния задумчивости. Незадолго до этого попробовавший кул-эйда, он чувствовал, что слегка «поплыл», хотя еще не понял, в чем дело. Неожиданно на него нахлынул поток воспоминаний, связанных с тем периодом, когда он был антропологом. Тогда он, Кларк, был глубоко поражен догадкой, что черная Мадонна Гваделупская связана с древнегреческой богиней Персефоной и его собственными сексуальными наклонностями. Тут он вздрогнул, увидев женщину, чьи груди вызвали у него благоговение.

– Ни хрена себе, – с искренним восхищением произнес Кларк, расплываясь в улыбке.)

В три часа пополудни Ребекка Гудман вышла из дома с тележкой для продуктов и прошла мимо гаража. Ближайший супермаркет находился в десяти минутах ходьбы от ее дома и был достаточно большим. Ей понадобится не менее получаса, чтобы выбрать продукты. А еще очередь к кассе… Я выбрался из машины и подошел к дому со стороны черного хода. От любопытных соседских глаз меня защищал комбинезон ремонтника из телефонной компании.

Мне даже не пришлось доставать отмычки, поскольку кухонная дверь запиралась на простейший «язычок». Я поддел его игральной картой и вошел.

Первым делом я намеревался отправиться в спальню – старик из Вены был прав, когда утверждал, что именно там выявляется характер человека, – но меня остановил кухонный стул. Вибрации этого стула оказались столь сильными, что я закрыл глаза и психометрировал его по методике А.:А.:. Да, это вибрации Ребекки: она сидела тут, думая об уколе героином. Вибрации быстро слабели, и я не успел разобраться, что ее остановило.

Добравшись до спальни, я чуть не упал от изумления. «Старик-то еще ого-го!» – произнес я, отступая. Считывать здесь все подряд было бы профанацией, но и того, что я просканировал, оказалось вполне достаточно. Как сказала бы мисс Мао, Сол Гудман – мужчина Дао-Инь (Бета-прим в терминах иллюминатов). Ничего удивительного, что Робинсон постоянно рассказывает о его «интуиции».

В гостиной стояла статуя копенгагенской русалочки. Считав с нее вибрации, я фыркнул от смеха. Господи, у всех свои комплексы.

Вдоль одной из стен тянулся встроенный книжный шкаф; судя по всему, читателем в этой семье была Ребекка. Я начал пробное сканирование и обнаружил вибрации Сола на полке с детективами; там же находился сборник математических и логических головоломок из «Сайентифик америкен». Этот человек решал задачи, не имея представления о своих скрытых способностях. Шерлок Холмс без скрипки, после интенсивной умственной деятельности снимающий напряжение в горячей спальне наверху.

Ага, на журнальном столике альбом с эскизами. Его альбом, судя по вибрациям.

Я быстро пролистал страницы: рисунки весьма обстоятельны, аккуратны и выглядят предельно натуралистично. В основном лица: преступники, с которыми он имел дело по долгу службы. Масса тонких наблюдений, портреты исполнены сострадания. Деревья в Центральном парке. Эскизы обнаженной Ребекки – в каждой карандашной линии обожание. Удивленное лицо черного малыша на фоне здания в трущобах Гарлема – снова неожиданная нотка сострадания. Затем резкая перемена – абстракция на тему звезды Давида, излучающей энергетические волны, причем острый луч звезды, направленный вниз, заштрихован: он неосознанно подошел поразительно близко к истине. Большинство лиц явно криминального типа. Сцена в Кэтскиллсе, Ребекка читает книгу под деревом – в штриховке ощущается боль, тяжесть и страх. Я закрыл глаза и сконцентрировался: в картине чувствуется присутствие другой женщины… Меня бросило в пот, и я открыл глаза. Это была его первая жена, умершая от рака. Сол боялся потерять и Ребекку, но она молода и здорова. Значит, он представлял, что Ребекка могла уйти от него к более молодому мужчине. Так, это ключ. Я перелистнул еще несколько страниц и увидел единорога – еще один признак работы бессознательного, приведшей к этой эротической звезде Давида.