Андрей Серба - Мечом раздвину рубежи

– Ты сегодня спас мне жизнь. Благодарю тебя.

– Тебя спас не я, а твои боги. Тело Ичкера, оживленное душой-оборотнем, смогло подобраться к тебе вплотную и нанести удар. Но локоть руки, на которую оно опиралось при ударе, скользнул по мокрой земле, и кинжал не достиг цели. У Вороньего мыса ты принес щедрый дар богам воды, и они не допустили пролития твоей крови в ручье, хозяевами которого являются. Ты уцелел бы и без моей помощи.

– Дары богам воды мы приносили вместе. И если они отвели от меня удар кинжала, то к тебе даже не позволили приблизиться телу с душой-оборотнем. Не оставят нас боги без защиты и в следующий раз. А теперь пошли на поляну, великий князь ждет меня у костра…

В обратный путь отряд Микулы выступил с рассветом. Дорога была уже знакома, но, обремененные ранеными и убитыми, дружинники прибыли к ладьям лишь к вечеру. Великий князь возвратился из разведки через трое суток. По изможденным лицам его дружинников, по их изодранной одежде и обуви было видно, что в походе им пришлось не сладко. Игорь выглядел не лучше.

– Крепка дербентская стена и под надежным присмотром,– сообщил он Микуле и Сфенкелу.– О самой же крепости и цитадели и говорить нечего. Не по зубам она сегодня нам. Но даже если и взять ее, что дальше? Как отстоять Дербент, когда персы явятся отбивать его и окружат нас со всех сторон? У нас на Каспии ни единого союзника, а подмоги с Руси не получить ни по воде через Хазарию, ни по суше через Кавказ. Прежде чем захватывать Дербент, вначале надобно стать крепкой ногой на Кавказе, дабы он служил мостом между Русью и Хвалынским морем. Имеется у меня одна задумка, обговорим ее на обратном пути. Повеление о возвращении на Русь я отправлю воеводам и ярлам сразу после прибытия на острова. Все, для чего мы прибыли на Каспий, полностью исполнено, и нечего теперь попусту переводить время.

Бродяга был высок, худ, в рваном грязном рубище, бос. Лицо было черно то ли от опалившего его во время скитаний солнца, то ли от въевшейся грязи, длинная борода всклокочена, глаза смотрели скорее с вызовом, нежели просяще. Преградив дорогу Хозрою, он протянул к нему руку:

– Купец, ты богат. Помоги бедному единоверцу.

Хозрой, спешивший на свое судно, брезгливо скривил губы и попытался обойти бродягу. Но тот вновь встал на его пути.

– Хозрой, тебе придется пригласить меня к себе и выслушать.

– Пригласить к себе?-удивился Хозрой.-Я не знаю тебя, нищий.

– Я не нищий, и ты уже понял это. Да и какое имеет значение, кто я и какая одежда прикрывает сейчас мое тело? Ведь жизнь и благополучие каждого из нас в руках Бога и… Вениамина.

– Да будет свято и благословенно произнесенное тобой имя,– тихо сказал Хозрой, бросая внимательный взгляд по сторонам.– Ты хочешь говорить со мной, я слушаю тебя.

– Я сказал, что ты должен пригласить меня к себе,– улыбнулся бродяга.– И не косись по сторонам, опасность не грозит ниоткуда. Ни от твоих рабов, которые, уверен, верны своему хозяину как собаки, ни от русов, которым до тебя и твоих гостей попросту нет дела. Да и у кого может вызвать подозрение немощный бродяга, которых сейчас вокруг русов и викингов собрались сотни, ибо эти разбойники сегодня самые богатые на земле Хазарии. Разве ты не можешь раз в жизни расщедриться и накормить голодного и нищего единоверца?

– Будь моим гостем.

– Подобные мне не бывают гостями, они могут лишь быть обласканы твоим вниманием и добротой. Сделай вид, что не нашел при себе, чем откупиться от моих домогательств, и пригласи к себе.

Шагая впереди семенившего за ним с клюкой в руке бродяги, Хозрой пытался угадать, что ему от него предстоит услышать. А услышать он должен нечто очень важное. Пожалуй, столь важное, что подобного ему не приходилось слышать никогда прежде. Ибо незнакомец произнес слово, свидетельствующее, что Хозрою придется выполнить поручение, от которого зависит судьба Хазарии. Ведь «Вениамин» было тайным иудейским именем ныне здравствующего кагана, которое знали только особо доверенные лица. Для всего остального населения Хазарии великий каган являлся Царем-Солнцем, проживающим во дворце Солнца на острове посреди Итиль-кела, для чужеземных владык и их послов – Шад-Хазар Наран-Итилем. Простые смертные не могли не только знать имени кагана, но даже лицезреть его, а того, кто мог хоть случайно увидеть его лик, надлежало тут же предать смерти. За все время пребывания Хозроя на тайной службе он впервые слышал из уст присланного к нему человека истинное имя Царя-Солнца, и одно это говорило о важности задания, которое ему предстояло получить.

А Хозрой знал, что такое задание должно обязательно последовать. Иначе зачем его оставили при русах после того, как они, покинув Хвалынское море, согласно уговору с каганом отправили ему еще из устья Итиль-реки половину захваченной добычи? Другой на месте Хозроя подумал бы, что о нем попросту забыли, но Хозрой знал, что те, кто руководил им, никогда и ничего не забывали и, значит, свое дело он покуда не сделал. А может, даже и не приступал к нему, ибо с обязанностью простого учетчика добычи мог справиться любой опытный чиновник, особенно занимающийся сбором налогов. И вот сегодня его час настал – он узнает истинную цель своего пребывания у русов.

Бродяга отказался от предложенного ему вина, отодвинул в сторону вазу с фруктами и блюдо с жареной бараниной. Зато сразу уселся в мягкое кресло и с наслаждением вытянул ноги.

– Оборванец, как я, не может находиться у тебя долго,– заявил он.– Через несколько минут я должен уйти, но прежде мне нужно многое сказать. Вижу, у русов уже не та сила, с которой они двигались на Каспий?

– В сражениях они потеряли убитыми четверть своих дружинников, а с учетом раненых войско киевского князя сейчас уменьшилось на треть. На Хвалынском море он появился с флотом в пятьсот ладей, а возвращается с тремя с половиной сотнями.

– Русы потеряли третью часть воинов? Выходит, их сегодня четырнадцать-пятнадцать тысяч? Много!

У Хозроя вертелся на языке вопрос, для чего их много, однако он не задал его. Зачем? Все, что ему надобно знать, он в нужное время услышит, а излишнее любопытство в их деле не поощрялось. Так и произошло. Глядя на босые пальцы своих вытянутых ног, бродяга тихо и монотонно продолжил:

– Наемные аланы отогнали далеко в степь печенегов и гузов и жестоко наказали бунтовщиков-асиев. Однако Хазарии грозит новое несчастье: ал-арсии не могут простить ру-сам и викингам разгрома своих единоверцев и просят великого кагана позволить им отомстить язычникам за их кровь. Недовольных мусульман поддержали итильские христиане, ибо русы истребили немало и их братьев по вере, а также, полностью нарушив торговлю по Каспию, разорили многих из них. Против русов настроена также городская чернь, мечтающая захватить их добычу. Великий каган не может противостоять этой ненависти к русам и викингам. Чтобы утихомирить ал-арсиев, необходимо иметь другое войско, которого нет. Ссориться с христианами крайне нежелательно: они живут в Итиль-келе уже шестьдесят лет и весьма преуспели в торговле. Великий каган не смог сдержать праведный гнев мусульман и христиан, и они сообща выступили в поход против русов и викингов киевского князя.