Рекс Стаут - Великая легенда

— Что тебе нужно, придворный блюдолиз? — свирепо рявкнул на меня Приам.

— О царь, — громко заговорил я, — если ты едешь в греческий лагерь, тебе нужен возница. Я предлагаю себя. Я не воин, и греки не питают ко мне гнева. Умоляю тебя воспользоваться моими услугами.

Остальные тут же начали просить этой чести для себя, но Приам отмахнулся от них.

— Меня повезет Идей, — заявил он. — Агав, Парис, где же моя колесница?

Вошел запыхавшийся Гелен и сообщил, что колесница готова.

— Отлично, — кивнул царь. — Деифоб, вели рабам нести дары. Поспеши!

Я подошел к Приаму, чтобы отвести его к колеснице. Ремий взял царя за другую руку. За нами следовали рабы с дарами, которые Приам велел собрать. Здесь были искусно расшитые одежды, конские сбруи, драгоценные ковры, десять талантов [92]] 92 Самая крупная весовая и денежно-счетная единица Древней Греции. золота, два тренога, четыре блюда и золотая чаша, подаренная фракийскими послами. Старый царь не пожалел ничего, чтобы спасти тело Гектора от поругания.

У входа во дворец мы обнаружили колесницу, запряженную четырьмя лошадьми. Я вскочил на сиденье возницы, остальные помогли Приаму сесть в квадригу и положили дары к его ногам.

Внезапно сверху послышался пронзительный вопль Гекубы:

— Муж мой, опомнись, пока еще не поздно! Неужели ты думаешь, что этот проклятый грек сжалится над твоими годами и твоим горем? Вернись!

Но Приам не обратил на нее внимания и приказал:

— Поехали!

Я тряхнул поводьями, и лошади понеслись вперед. Боюсь, в тот день многие угодили под их копыта. Мы мчались по улицам, ни на кого не глядя, и быстро прибыли к воротам, которые распахнулись перед нами. С той же скоростью мы ехали по равнине, мимо величественной гробницы Ила [93]] 93 Сын Троя, дед Приама, царь Трои, в чью честь она носит свое второе название — Илион (отсюда «Илиада»). , мимо того места, где вчера погиб Гектор, покуда впереди не появился греческий лагерь.

Получив указания Ремия, где находится шатер Ахилла, я поклялся, что меня ничто не остановит, пока мы не доберемся до него. Я нещадно хлестал лошадей, и скорее случай, чем поводья, привел их на центральную аллею лагеря. Они мчались по ней, покуда я не увидел впереди описанное Ремием желтое полотнище, развевающееся перед шатром, который был заметно выше других. Быстро натянув поводья, я остановил колесницу у самого шатра.

Спрыгнув на землю, я помог сойти Приаму, проводил его к входу в шатер, куда он пожелал войти один, и вернулся к лошадям.

Позднее Алким [94]] 94 Мирмидонец, близкий друг Ахилла. и Автомедонт [95]] 95 Возница Ахилла. , бывшие с Ахиллом, когда вошел Приам, рассказали, что произошло на этой достопамятной встрече. Алким, выглянув наружу, приказал начальнику стражи, чтобы мне не досаждали, ибо вокруг меня уже собралась толпа любопытных солдат, и снова исчез внутри.

Спустя долгое время Ахилл и Автомедонт вышли из шатра, неся на носилках тело Гектора. Оно было ужасно изуродовано, но не до неузнаваемости.

Они накрыли его двумя коврами, привезенными Приамом в колеснице, а остальные дары унесли в шатер и потом вышли снова, чтобы положить в колесницу носилки.

Когда Ахилл спрыгнул с квадриги, я решил, что настал подходящий момент, подошел к нему, коснулся его плеча и сказал вполголоса:

— Я должен поговорить с тобой.

Он резко повернулся:

— О чем?

— Не передашь ли ты сообщение от меня царю Менелаю?

— Я тебе не посыльный. Пред тобой великий Ахилл.

Что у тебя за сообщение?

— Елена вернется к Менелаю — я слышал это из ее уст, — быстро отозвался я. — Она скорбит о ваших потерях. Если вы окончите войну, она вернется. Говори — твоего слова будет достаточно.

Некоторое время Ахилл молча смотрел на меня, потом презрительно усмехнулся:

— Выходит, троянцы хотят мира? Неудивительно!

Видишь труп Гектора в этой колеснице? И месяца не пройдет, как все троянские собаки будут лежать бездыханными, а ваш город обратится в руины! Скажи Елене, пусть не оплакивает наши потери — скоро ее вернет к нам наша доблесть.

Не дожидаясь ответа, он круто повернулся и вошел в шатер.

Вот чем закончился мой план — насмешками и оскорблениями! Мои уста были немы, но в сердце полыхала ярость. В тот момент я не стал бы договариваться с греками, даже если бы мог. Я корил себя за то, что думал об этом, и клялся отомстить Ахиллу. Вы будете смеяться, услышав это, но моя клятва была вполне серьезной.

Тогда я впервые понял, что значит настоящая ненависть. Я был готов разорвать Ахилла на куски и бросить их собакам, чем он сам грозил Гектору.

Покуда я стоял, устремив пылающий взгляд на вход в шатер, там появился Приам, поддерживаемый Алкимом и Автомедонтом. Я помог ему сесть в квадригу, рядом с мертвым телом сына, вскочил на сиденье впереди и взялся за поводья, когда Автомедонт обратился ко мне:

— Дай своим лошадям крылья, если хочешь доставить своего царя в Трою живым и невредимым. Стоит о его присутствии в лагере узнать Агамемнону, вам конец. И как только вы решились явиться сюда!

Я поблагодарил его кивком и, не нуждаясь в дальнейших поощрениях, погнал лошадей.

Вновь колеса нашей квадриги загремели по длинной аллее греческого лагеря. Но при первой возможности я свернул в поле, помня о предупреждении Автомедонта держаться подальше от шатра Агамемнона. Снова мы промчались по каменистому, изрезанному колеями полю сражения, пересекли равнину и проехали мимо гробницы Ила. Я не позволял лошадям замедлять скорость, пока мы не достигли городских ворот.

Но дальше ехать оказалось невозможно. Горожане, издалека заметив наше приближение, столпились, чтобы приветствовать нас, а когда стало известно, что мы добились успеха, они устремились к нам, чтобы взглянуть на останки их героя. Но Приам не позволил им этого.

— Назад, трусливые рабы! — вскричал он, сверкая глазами. — Вы не следовали за ним, когда он был жив, а теперь мешаете привезти домой его тело. Прочь!

Услышав властный голос царя, толпа расступилась, дав нам дорогу, и я вновь погнал лошадей, которые неслись по улицам, словно сыновья Ксанфа [96]] 96 Один из быстроногих коней Ахилла. .

У дворца нас ожидала еще одна толпа женщин и детей, царей и воинов. Они почтительно отступили при нашем приближении, пока я не обратился к ним за помощью.

Кто-то помог Приаму сойти на землю, другие сняли с колесницы тело и понесли его вслед за престарелым царем. Со всех сторон слышались горестные вопли и стенания. В тот день вся Троя впервые облачилась в черное. Одежды других цветов нигде не было видно.

Мой подвиг был у всех на устах. Меня проводили в мои покои, как великого героя; воины соперничали друг с другом за право подать мне вино и печенье.