Дэвид Чейни - Мастер меча

Дзуро увел госпожу Сендзё от дома своих родителей по горной тропе. Йомодзи следила за ними, пока могла их видеть, потом подхватила руками подол своего грубого холщового платья и медленно побежала по пологому склону вниз, к равнине.

Начинался вечер, воздух был свеж. Йомодзи легко дышала, наслаждаясь запахами: пряными испарениями сухой травы, сладкими ароматами цветов и резким запахом соснового леса. Соломенные сандалии равномерно и ритмично ударяли по земле.

Богиня солнца Аматерасу только что скрылась за далекой горой Хией, когда Йомодзи заметила небольшой отряд самураев. Они успели увидеть блеснувшее на миг белое знамя до того, как крестьянка скрылась в густом лесу.

Самураев было чуть больше десятка, все на конях и в полном вооружении. С холма, где находилась Йомодзи, отряд казался ярким пестрым пятном: красный, фиолетовый, синий и золотой цвета доспехов, серебро седел, драгоценные камни, роскошные узоры, красные знамена, рогатые шлемы и вздрагивающие черные перья на стрелах.

Одетые в доспехи кони вломились в лес. Через несколько минут последние лучи в небе потухли и лес почернел. Йомодзи сложила знамя, сунула его под платье и побежала дальше. Она слышала, как лошади наугад пробиваются сквозь рощу, как самураи ругаются и рубят ветки мечами.

Через час она добралась до равнины, по которой шел путь к озеру Бива. Возле берегов озера росли кипарисы, ивы, кедры и сосны. Бог луны Тсукийоми ярко сиял в безоблачном небе, превращая огромное озеро в чашу с расплавленным серебром. Гроздья светлячков обрамляли опушку леса. Цикады стрекотали, переговариваясь друг с другом в подлеске.

Самураи остались далеко позади. Йомодзи зло усмехнулась: они не знают лес так, как она. Потом она свернулась клубком под ивой и через несколько минут уже спала.

Проснулась Йомодзи на рассвете. Солнце всходило у нее за спиной. На траве лежала роса, и одежда крестьянки промокла. Она сняла ее и разложила на солнце.

Йомодзи хорошо выспалась. Бег и вчерашнее приключение наполнили ее тело бодростью, а душу веселым возбуждением. Большую часть жизни она провела, работая в своем хозяйстве как скотина, которая тянет воз, и это приключение было приятной неожиданностью.

Молодая женщина подошла к краю озера и вошла в спокойную воду. Вода была холодной и свежей, и ее тело дрожало от жажды движения. Йомедзи взглянула поверх спокойной синей глади и увидела множество рыбачьих лодок, стоявших на якорях у берега метрах в восьмистах от нее. Если она сможет увести лодку, то сумеет переплыть озеро: она умеет грести. Йомодзи хорошо плавала, она решила обогнуть рыбацкую флотилию и подобраться к ним со стороны воды, где ее труднее будет заметить с берега.

Отважная крестьянка надела набедренную повязку, скатала мокрое платье в плотный жгут и повязала его вокруг груди. Белое знамя Минамото она засунула за этот импровизированный нагрудник.

Озеро Бива сияло теплым блеском, обещая счастливый во всех отношениях день. Йомодзи скользнула в воду, почти не подняв волн. Ее движения были сильными и уверенными, и скоро она оказалась там, где хотела. Подобравшись ближе к лодкам, она увидела, что в них кто-то есть. Должно быть, некоторые рыбаки провели здесь ночь.

Рыбаки озера Бива были все, как один, верны роду Минамото, а Тайра ненавидели за жестокие налоги. Йомодзи немного отдохнула, потом перевернулась на спину и вынула знамя. В два взмаха она достигла ближайшего суденышка и высоко подняла белую ткань.

– Рыбаки, помогите! Я бегу от самураев Тайра, – крикнула она, приподнялась, разбрызгивая воду, вытянула руку со знаменем и, ухватившись ею за планшир, попыталась подтянуться.

Сверху на нее кто-то смотрел. Чернобородое лицо.

Это не рыбак! Йомодзи разглядела знак Тайра на его одежде, Люди Тайра захватили лодки и разместили на них своих солдат. Йомодзи беззвучно ахнула и попыталась отплыть назад. Меч воина ударил ее по голой руке, перерубил предплечье. Рука со знаменем соскользнула с планшира и погрузилась в воду.

Йомодзи с недоумением смотрела, как ее рука медленно, словно падающий лист, опускается на дно. Вода вокруг раненой покраснела – барахтаясь и захлебываясь, она пыталась дотянуться до обрубка, чтобы остановить хлещущую кровь. Последнее, что Йомодзи увидела в жизни, было грубое лицо чернобородого, который показывал на нее пальцем и смеялся.

Самураи Тайра вернулись в Киото, посчитав, что госпожа Сендзё умерла. В конце четвертого дня крестьянин, который был свидетелем смерти Йомодзи, пришел к Дзуро и рассказал ему о том, что видел. Дзуро сразу же отправился на озеро Бива. Хотя госпожа Сендзё вот-вот должна была родить, мальчик не мог оставаться с ней: он должен был найти тело матери и похоронить ее как положено.

Госпожа Сендзё понимала его, но боялась остаться одна. Она была придворной дамой и мало что умела делать. В своем горе она обратилась к своему единственному таланту: сложила стихотворение в память Йомодзи.

Сочинение стихов отвлекло госпожу Сендзё от грустных мыслей, но вдруг она закусила губы от огорчения: ей нечем и не на чем записать стихотворение – здесь нет ни темно-красной бумаги, ни чернильного камня, ни кисти. Это знак Будды, что жизнь не прочнее морской пены.

Дзуро добрался до озера в сумерках. Там уже не было ни лодок, ни солдат. Мальчик разделся и нырнул в воду в том месте, где крестьянин видел в последний раз Йомодзи.

Через два часа, дрожа от ночного холода, он нашел руку матери, все еще сжимавшую белое знамя. Рука была почти одного цвета со знаменем – бледная и бескровная, она раздулась и потеряла форму. Дзуро прижал ее к сердцу, и слезы полились по его щекам. Он решил, что дальше искать бесполезно. Он принесет эту руку домой, и на похоронной службе седьмого дня она будет сожжена, а пепел похоронен по всем правилам.

Весь обратный путь к своему дому Дзуро проделал, крепко прижав к груди свой жуткий улов. Когда он вернулся, задыхаясь и весь мокрый от утренней росы, его приветствовал крик новорожденного.

Госпожа Сендзё была грязна, ее одежда сбилась, волосы растрепались, но она улыбалась и что-то напевала малышу, который сосал ее грудь.

Он подняла взгляд на Дзуро и, сияя, улыбнулась ему.

– Это мальчик. Прекрасный маленький мальчик. Улыбка превратилась в гримасу боли, когда молодая мать поняла, что Дзуро держит в руках.

– Ох, бедный ребенок, – сказала она, разрываясь между собственной радостью и чужим горем. – Подойди ко мне. – И привлекла его к себе. Малыш продолжал сосать материнскую грудь, а рядом с ним заснул Дзуро, прижимая к себе все, что осталось от его матери.