Дэвид Чейни - Мастер меча

Кисо родился в горах за двадцать шесть лет до этих событий. Хотя его мать, госпожа Сендзё, была когда-то знаменитой придворной поэтессой, а его отец, Йошиката, который погиб в бою, ни разу не увидев сына, – высокопоставленным членом рода Минамото, военачальник с гор редко называл себя своим родовым именем – Минамото Йошинака.

Кисо чувствовал приближение предсказанного голода. Его войско кормилось «с земли» – за счет соседних крестьян. Нетерпеливый по натуре, Кисо рвался в наступление, пока этот край еще не стал совсем бесплодным и мог прокормить армию. Для наступления ему было нужно больше людей и больше оружия, и Кисо ломал голову над тем, как расслоить вражеские силы, пока он будет добывать оружие и серебро.

Сейчас Кисо был рассержен, а когда он сердился, это видели все. Военачальник с гор никогда не умел скрывать своих чувств. Он терпеть не мог вежливости, считая ее верным признаком слабости.

– Я никому не позволю мне возражать! – крикнул Кисо своему дяде Юкийе, и его узкое лицо исказилось от гнева. – Здесь принимаю решения только я!

Минамото Юкийе поежился под грозным взглядом племянника и попытался изобразить на своем обрюзгшем лице успокоительную улыбку, но получилась какая-то странная гримаса. Тело у него было дряблое, с толстыми жировыми складками, грудь висела как у женщины, сочетаясь с пышными бедрами непомерной ширины. Ходил он, тесно сдвигая колени и вывернув ступни наружу.

Волосы Юкийе красил, скрывая первые следы седины, щеки густо пудрил, а зубы чернил по старому обычаю.

Дядя был на пятнадцать лет старше племянника, и его характер сформировался в детстве, которое прошло при дворе. Его никто не любил, но поскольку он был братом отца Кисо, самураи все же терпели его.

Юкийе пытался вникнуть в то, о чем говорит Кисо. Он знал, как это важно, но его вытащили из постели до рассвета и он не успел подготовиться к совету. Мысленно Юкийе находился в покинутой палатке, где он оставил своего очередного любовника, красивого молодого воина. Ему трудно было сосредоточиться на военных делах, когда в глазах его все еще покачивалось надвигающееся «мужское острие» юного возлюбленного. Юкийе плотнее закутался в свою поношенную парчовую одежду с узором в виде цветов фиалки, словно спасаясь от холода, сдвинул брови и заставил себя переключить внимание на Кисо. Сейчас он согласился бы с чем угодно, лишь бы вернуться в палатку, но он не должен ошибиться. Его дорогой мальчик Кисо действительно зол.

Кисо продолжал угрожающе смотреть на дядю.

– Да, да. Ты совершенно прав, племянник, – торопливо и робко заговорил Юкийе. – Ты знаешь, что я оставляю за тобой право принимать решения. И, конечно, если ты хочешь, чтобы я повел людей к Овари, я тут же подчинюсь. Я не собирался противоречить тебе, ни в коем случае. Я только спросил, можем ли мы забрать людей из основной армии.

– Можем и заберем. Я хочу, чтобы ты подвел свои войска близко к Киото. Этот отвлекающий удар должен выманить армию Мунемори из столицы. Пусть они гоняются за твоими людьми, а мои воины пойдут вдоль дороги Токайдо, добывая оружие и золото. Тебе не надо будет сражаться.

Юкийе успокоился. Он понял, что опасности не предвидится, зато он проведет целую неделю без общества племянника и этого дьявола, его молочного брата Имаи.

– Конечно, я понимаю твой план, – ответил он племяннику. – Сражаться не нужно. Да, да, я понял. Надо ослабить Тайра, разделить их силы.

Юкийе повернулся к молчавшему Имаи и льстиво проговорил:

– Твой молочный брат мудрый человек, его замыслы всегда великолепны.

Имаи был чуть старше Кисо. Он вырос вместе с Кисо и приходился ему не только молочным братом, но и слугой и лучшим другом. Этому суровому воину трудно было скрывать свое отвращение к Юкийе. А теперь еще тот умудрился поставить его в неловкое положение.

Имаи, сохраняя на лице выражение полного безразличия, словно не слыша Юкийе, потянулся через стол за кувшином и налил себе полную чашку сакэ. Имаи знал о юном красавце в палатке Юкийе. Молочный брат Кисо был самураем и большую часть жизни провел в походах, он тоже при случае развлекался с молоденькими мальчиками. Но женственные манеры Юкийе приводили его в ярость. Что бы мужчина ни делал в походе, он должен сохранять уважение к себе и не терять свою мужскую природу. Этот Юкийе – презренная жаба, заголяет перед всеми свой бледный дряблый зад. Имаи выпил глоток саке и ничего не ответил.

Кисо повернул свое хмурое лицо в сторону Имаи.

– Ты что, не согласен, брат? – спросил он угрожающим тоном.

Прежде чем Имаи успел ответить, в разговор вмешалась его сестра Томое Годзен. Она была маленького роста, гибкая и крепко сложенная. Некоторые считали Томое красивой, хотя ее красота не была обычной для японок того времени: слишком большой нос, слишком выдающийся вперед подбородок и слишком прямой взгляд. Томое не пользовалась никакой косметикой и стригла волосы коротко, как воин. Она носила доспехи и два меча, как самурай. Мечи не были простым украшением: молодая женщина по праву считалась таким же бесстрашным и умелым бойцом, как любой мужчина. Все это время Томое смотрела на Кисо с непроницаемым лицом, но его чувства передавались ей, а ее чувства ему. Она была любимой женщиной и доверенным лицом Кисо уже более десяти лет.

Теперь она заговорила:

– Мы можем выделить для Юкийе только три тысячи человек, большинство из них не обучены и не имеют боевого опыта. Надо учесть, что они будут держаться близко от главной армии Киото, а в ней не менее двенадцати тысяч воинов, и самых отборных.

Имаи отхлебнул еще сакэ и кивнул:

– Томое права. Мы должны быть уверены, что Юкийе сможет…

– Значит, ты полагаешь, провалится? – резко оборвал его Кисо.

– Нет, не провалится. Но только в том случае, если твой дядя будет хорошо командовать своими воинами. Тогда вылазка может стать началом блестящей военной операции. Он может дать нам возможность спокойно собрать оружие и золото, если станет оттягивать на себя силы Тайра, выманивать их в поле, подальше от мягких постелей, но будет достаточно осторожен, чтобы не вступать с ними в бой.

Кисо успокоился и потянулся к саке.

– Прекрасно сказано, – похвалил он. – Мой молочный брат рассудил верно.

– Когда мои люди должны выступить? – спросил Юкийе, нервно облизывая губы.

– Пусть сейчас же начинают собираться, – нетерпеливо приказал Кисо. – Мне не терпится начать действовать. Пусть мой двоюродный брат Иоритомо сидит в своей Камакуре. Мы завоюем Киото, а он не успеет и понять, что случилось.

– Конечно, конечно, выступать сейчас же. Мне опротивел этот уродливый лагерь. Мы с боем пробьем себе путь в Киото. Мои люди будут готовы выступить в полдень, – отозвался Юкийе.