Дэвид Чейни - Мастер меча

Скоро ветер принес первые брызги дождя. Йоши и Нами развернули соломенные дождевые плащи. Дорога размокла, а копыта лошадей превращали грязь в густое месиво, забрасывая им одежду седоков. Небо совсем потемнело, на востоке вспыхивали молнии. Дождь обрушился на головы путешественников с неослабевающей яростью.

Путники находились примерно в десяти километрах от Кагами. На окраине деревни Морияма Йоши остановил коня.

– Мы переночуем здесь, – сказал он.

Нами передернула плечами, стерла с лица грязь и сказала:

Эти стихи были героической попыткой пошутить: в названии села была игра слов: «мору яма» по-японски «протекающая гора» – гора, из которой льется или сочится вода. Кроме того, в стихотворении был второй план – грусть о покинутом доме.

Йоши ответит напоминанием, что их неудобства не вечны:

Он спешился и показал рукой на крестьянский дом, стоявший у самой дороги.

Постучимся сюда.

За медную монету они получили приют, корм для лошадей и по миске овсяной каши для себя.

Хозяин дома постелил в сарае охапку соломы. Тростниковая крыша была дырявой и пропускала дождь, но путники нашли сухое место и раскинули свой футон. Запасная одежда послужила им постельным бельем.

Хозяин следил за тем, как они устраиваются, и его грубое лицо выражало осуждение. Ну и бесстыдник этот самурай, думал он, собирается блудить со своим мальчишкой в чужом доме.

Когда крестьянин ушел, качая головой по поводу падения нравов, влюбленные рассмеялись, на время забыв прошлые потери и беды, но смех быстро сменился смущенным молчанием.

Дождь прекратился, и через щели в крыше ярко светила луна. Йоши и Нами хорошо видели друг друга. Это было совсем не похоже на романтический мрак ее особняка в Киото. В тот раз Йоши проник к Нами за занавеску и довел до конца их любовь в почти полной темноте. На этот раз не нужно раздвигать ширмы – не было причин торопиться во время любовных ласк.

Йоши нежно коснулся Нами, прижал ее к себе и произнес:

Нами потянулась к нему, словно цветок к солнечному теплу. Ее маленькие руки обняли любимого, она прошептала в ответ:

Йоши вдохнул аромат волос возлюбленной. Слова стали не нужны: их тела сплетались и двигались как одно целое в одном ритме.

Они покинули Морияму на заре. Утреннее небо было словно покрыто розовой пеной. Нами не спала так крепко уже много лет. После целого дня утомительной скачки и ночи любви она чувствовала приятную усталость и боль во всем теле. Йоши был нежным и внимательным любовником, терпеливым, но пылким. Тело ее немело, кожа пылала от ласк. Молодая женщина испытала такую щемящую негу, какой не испытывала доселе и которая подняла ее на иной, более высокий уровень наслаждения. Потом она заснула глубоким сном без сновидений.

Теперь, отдохнув, она покачивалась в седле, следуя за Йоши. Ее пони шел легким шагом. Нами всей грудью вдыхала пропитанный запахом трав утренний воздух, любуясь роскошными красками, расцветившими небо. Как хорошо быть живой и свободной в эти первые дни четвертого месяца 1181 года!

Нами стала думать о том, как волшебно изменилась ее судьба. Некоторые дамы считают жизнь при дворе восхитительной, Нами же мучилась от скуки, вечно сидя в полумраке за дамской ширмой, бамбуковой занавеской или бумажной стенкой. Даже выходя из дома, она должна носить шляпы с вуалью и ездить в каретах с зарешеченными окнами. Девчонкой Нами говорила себе: «Я не буду сидеть за ширмой, ожидая мужа», а со временем оказалась именно в этом дурацком положении.

Мужчины жалуются, что их обязанности тяжелы. Они не представляют себе, каково быть придворной дамой: каково выносить долгие часы ожидания, которые нечем заполнить, каково изнывать от скуки, не зная, куда себя девать. Не удивительно, что придворные дамы заливаются слезами по любому поводу. Больше им нечем заняться.

Нами встряхнула головой, отгоняя эти мысли. Двор остался в прошлом. Она свободна.

Над головой Нами замелькали пышные метелки растений. Лошади грудью прокладывали путь в море высокого тростника. Ноющая боль снова стала давать себя знать, непрерывно движущиеся бока лошадки натирали всаднице бедра. Впрочем, это неудобство – недорогая плата за свободу.

Молодая женщина с интересом разглядывала дорогу, которая, извиваясь, поднималась все выше среди темных сосновых лесов. Время от времени краем глаза она на мгновение замечала внизу неподвижные воды озера. Она наблюдала за Йоши, который неутомимо покачивался впереди нее, погрузившись в свои мысли. Нами позавидовала любимому: он выглядит таким уверенным в себе, словно хорошо знает, что к чему на этом свете.

Мысли Нами вернулись к придворной жизни. Ее уверенность в себе с первого дня при дворе подвергалась испытаниям. Пренебрежительные замечания и скрытые оскорбления раз за разом ранили ее душу. Дамы, родившиеся в Имперском граде, судачили за ее спиной, возмущались ее провинциальной неотесанностью, но, впрочем, считали ее непрошибаемой и толстокожей, даже чересчур толстокожей особой. Если бы они только знали, какие невыносимые сомнения раздирали ее существо, сколько ночей она плакала о своей судьбе, желая, чтобы князь Чикара освободил ее от обязанностей фрейлины.

К счастью, императрица полюбила Нами и поддержала ее. Ее привязанность дала Нами мужество переносить высокомерное пренебрежение остальных дам. Да, она пыталась приспособиться к новой для себя жизни, но свет отвергал ее.

Мысли Нами обратились к более давнему прошлому – к детству в дядюшкином поместье. Воспоминания были прекрасным средством заглушить боль, причиняемую скачкой. Она вспомнила, как заставляла мальчика Йоши воспевать в стихах ее красоту. Какой тщеславной она была в четырнадцать лет! А как важничал Йоши в своем мальчишеском желании казаться светским львом. Какими невинными они тогда были и какими наивными!

– Йоши, – неожиданно окликнула Нами.

Он придержал коня и обернулся.

– С тобой все в порядке?

– Где мы проведем ночь?

– Но… еще и полдень не настал, – Йоши выглядел озадаченным.

– Я знаю. Я спросила просто из любопытства. На самом деле Нами только хотела услышать его голос и почувствовать его ободряющую силу.