Дэвид Чейни - Мастер меча

– Остался час, – буркнул Имаи, сохраняя бесстрастное выражение лица. Он видел, что сестра сердита. Она была вспыльчива и после двух дней скачки едва сдерживалась. Томое гневно поглядывала на Кисо, но тот делал вид, что не замечает этого. Имаи попытался успокоить сестру и повторил более мягким тоном:

– Всего час, не больше.

– Брат, я говорю не о времени. Я считаю, что глупо беспокоить людей, когда от этого нет никакого проку, – объяснила Томое сквозь стиснутые зубы.

– Никакого проку, кроме того, что наши люди снимут напряжение. Почему ты так волнуешься? Нам нечего бояться охраны поста: во-первых, нас больше, во-вторых, они не станут сражаться. Это чиновники с юга, они хотят одного: жить в уюте и обирать богомольцев.

Кисо повернулся к брату и сестре.

– О чем вы там шепчетесь?

– Ни о чем особенно, Кисо, – торопливо ответил Имаи. – У Томое дурные предчувствия.

– Она рассуждает как жирная придворная дама из Киото. В следующий раз Томое заявит, что видела дурной сон, – Кисо рассмеялся, словно сказал нечто забавное.

Когда военачальник заметил, что смеется один, его узкое лицо, на котором резко выделялись нос и скулы, приняло гневное выражение, брови сдвинулись. Он повернулся к Томое и произнес угрожающим тоном:

– Ты мне надоедаешь. Может, нам отобрать у тебя мечи и бросить одну на дороге?

Гнев Томое прорвался.

– Не смей мне грубить, негодяй! – рявкнула она. – Я этого не потерплю. Вынь меч или извинись, – и она взялась за рукоять своего меча.

Томое любила Кисо с детства и продолжала любить теперь, но была готова умереть от его руки, защищая свою честь. Его выходки угрожали ее авторитету. Кто из мужчин будет слушаться Томое, если увидит, что Кисо обращается с ней как с глупой бабой?

Она плотно сидела в седле, сжимая оружие и коленями удерживая коня на месте. Томое не была серьезным противником для Кисо, но если придется драться, она покажет, на что способна. И женщина вызывающе смотрела на оскорбителя, не отводя глаз.

Одна секунда, другая, ., прошла целая минута. Солдаты сгрудились вокруг повздоривших командиров. Не такая уж редкость – подобные стычки. Случается, один самурай вызывает на поединок другого из-за пустяка и бьется с ним насмерть. Но тут…

Лицо Кисо побледнело, глаза превратились в черные колодцы, не отражающие света. Он тоже пронизывал Томое взглядом, его зрачки расширялись. Даже цикады и древесные лягушки замолкли, прикусив языки.

Наконец Кисло запрокинул голову и оглушительно рассмеялся:

– Где во всех десяти провинциях найдешь другую такую женщину? Клянусь Буддой, я люблю ее.

Солдаты тоже рассмеялись, но сдержанно, и стали шутливо поддерживать предводителей. Их грубые шутки были разрядкой после тревоги, вызванной стычкой Кисо и Томое. Томое была популярна у солдат, они ценили ее воинские способности.

Имаи объехал по кругу веселившийся отряд.

– Хватит, – сказал он. – Мы зря тратим драгоценное время. Едем в Хикуму.

Деревья вокруг дороги росли так густо, что низкое солнце почти скрывалось в их листве. Небо потемнело, и холодный ветер всколыхнул ветви.

Кисо взглянул на клочок неба, который угадывался между деревьями, и повернулся к отряду.

– Скоро снова польет дождь. До Хикумы меньше часа пути. Кому сегодня хочется ночевать в поле?

Воины ответили насмешливыми криками.

– Никому? Тогда гоните коней так, словно у вас за спиной сам Эмма-О.

– В Хикуму! – крикнул Имаи.

– В Хикуму! – подхватила Томое.

В это время Йоши и его стройный слуга договаривались о цене за последнюю свободную комнату в самой большой гостинице города. Река Тентю после обильных дождей разлилась слишком широко, и единственный паром не работал. Уже три дня никто не мог переправиться через реку, и потому гостиницы были полны. В Хикума скопились группы паломников к алтарю Мишима, чиновники, получившие назначение в провинцию, пешие монахи с чашами для подаяния и прочий спешащий по своим делам люд. Даже в помещении станции яблоку негде было упасть. Шестеро солдат, охранявших ее, драли с пришедших в отчаяние путешественников три шкуры за место на полу в старом полуразрушенном здании. Трактиры и постоялые дворы были переполнены. В самой большой и дорогой гостинице Хикамы была свободна только комната прислуги.

Йоши убедил хозяина гостиницы, что может заплатить очень дорого за крошечный чулан в задней части дома. Серебряная монета решила дело.

В комнатушке едва хватало места расстелить футон, но Йоши и Нами так обессилели, что были рады и этому.

За окнами вновь моросил слабый дождь.

– Здесь хотя бы сухо, – пробормотала Нами, распуская волосы, вытянулась и тут же заснула.

Через час молодых людей разбудили резкие крики и громкий шум, доносившиеся из коридора. Кто-то бегал там, стучал в двери и что-то кричал хриплым голосом. Сначала влюбленные не могли разобрать ничего, потом расслышали слова, вызывавшие бессознательный страх в каждом японском сердце.

– Пожар! Гостиница горит! Все выходите! Скорее!

Йоши мгновенно стряхнул с себя сон. Он не раздумывал ни секунды. Бросив все вещи в комнате, он схватил Нами за руку и вытолкнул ее в коридор. Они присоединились к остальным растерянным и заспанным гостям, которые толпились в коридоре, не зная, что делать.

– Выходите! Все наружу! Сюда! – вновь завопил кто-то. Полуодетые и растрепанные мужчины и женщины в панике бросились к выходу, отпихивая друг друга локтями.

– Странно, никакого запаха дыма, – сказал неожиданно Йоши.

Перепуганные люди толкали Йоши в спину. Но вместо того, чтобы присоединиться к толпе, он вжался в стену, подтащив к себе Нами.

– Это не голос хозяина, – сказал он.

– Разве это важно? – отозвалась Нами. – Если дом запылал, не время разбирать, куда делся хозяин. Бежим же!

– Да, – задумчиво отозвался Йоши и плотнее закутался в плащ.

Нами дергала его за руку, но он упирался и повторял:

– Дымом не пахнет, огня не видно. Что-то здесь не так. Пожара нет – нас обманули!

Тем временем главный коридор опустел. В дальнем его конце Йоши заметил самураев в доспехах. Они шли прямо к нему.

– Скорее, Нами! Беги в комнату, спрячь волосы: эти люди не должны знать, что ты женщина. Я задержу их.

Йоши встал между Нами и подходящими самураями.

– Убирайся на улицу, дурень, – раздраженно скомандовал главарь.

Йоши подсознательно не нравился этот человек. У него было узкое лицо и черные глаза, в которых словно тлел готовый вспыхнуть огонь, От самурая исходила грубая сила, и – нельзя отрицать – в ней было что-то притягательное.

– Ты что, не слышал? Хочешь умереть?

Йоши показалось, что в глазах главаря промелькнули искры безумия.

– Я не вижу огня, не чувствую запаха дыма. И удивляюсь, почему вы сами не спасаетесь бегством. Отряд солдат разгуливает по коридорам горящей гостиницы – в этом есть что-то необычное.