Борис Грибанов - Елизавета I, королева Англии

Когда она приходила в свою часовню, то милостиво разговаривала со своими подданными и с иностранцами, обращаясь к ним по-французски и по-итальянски. Все они опускались на колени, когда королева обращалась к ним. Хецкер был поражен церемонией, сопровождавшей обед. Каждое блюдо пробовали прежде, чем подать на стол королеве. При этом подававшие блюдо трижды преклоняли колени. Аппетит у Елизаветы был отменный, она ела с удовольствием и плотно. Вообще на свое физическое состояние Елизавете было грех жаловаться. Дважды в неделю она выезжала верхом, охотилась на лисиц, регулярно совершала дальние пешие прогулки по паркам Хэмптокорта и других поместий, где она останавливалась.

Она по-прежнему с увлечением танцевала не только медленные танцы, но и более быстрый галлард, хотя уже избегала не совсем пристойного танца вальс, который они любили танцевать с Лестером, когда кавалер берет даму за талию и поднимает в воздух.

Елизавета теперь не уезжала в дальние поездки, как в молодые годы, но это было вызвано, скорее, не столько возрастом, сколько опасностью покушения.

С тех пор, как она в 1582 году провожала Анжу в Кентербери, когда он отплывал в Нидерланды, Елизавета не выезжала из Лондона дальше, чем в Виндзор. Хотя часто путешествовала между Гринвичем, Ричмондом, Ноксфел и Остэндом. Иногда она навещала Бергли в его поместьи в Теобальди в Хартфордшире.

Летом и осенью 1592 года королева совершила более дальнее путешествие, отправившись через Бекршир и Оксфордшир в Олдерган и Стадли Касти в Глочестершире, Вудсток и Оксфорд, где двадцать шесть лет назад ее приветствовали в университете. Как и тогда, Елизавета выступила с речью перед студентами и профессорами, очаровав их своим латинским языком и изяществом своего обращения. Когда королева произносила речь в университетской церкви святой Марии, она заметила среди слушателей стоявшего на ногах Берли, которому как-никак исполнилось семьдесят два года. Она прервала свою речь, пока не принесли стул, чтобы он мог сесть.

Елизавета обладала несомненным талантом по части ораторского искусства. Но этим ее способности не ограничивались. Она прекрасно музицировала, любила и знала литературу, причем не только английскую, но и других европейских стран.

Большим достоинством Елизаветы было то, что она никак не вмешивалась в духовную жизнь своих подданных даже в вопросах религиозных. А оказывать какое-то давление на творческие личности ей и в голову не приходило. Может, именно поэтому при правлении Елизаветы, особенно в последние годы ее царствования, в Англии появились выдающиеся драматурги, поэты и композиторы. Среди драматургов той поры достаточно назвать Марлоу, Бен Джойсона, Вебстера и, конечно, начинавшего тогда молодого Шекспира. Это поколение драматургов так и называли «елизаветинцами».

Впрочем, справедливости ради надо признать, что в этот последний период правления Елизаветы не все в Англии обстояло благополучно. Летом 1594 года в мае, июне и июле шли сильные дожди. После короткого перерыва в августе дожди с новой силой полили в сентябре, погубив урожай, в результате чего цены на продовольствие резко подскочили.

В следующем году лето было холодным как никогда. Цены на продукты опять подскочили, так как третье лето шли сплошные дожди и третий урожай был очень плохим. За эти четыре года цены на продовольствие в Лондоне выросли на сорок восемь процентов, а заработная плата не повышалась.

Правительство пыталось сгладить ситуацию, закупая зерно за границей, но это мало помогало – в 1595 году в Лондоне вспыхнули голодные волнения, а в следующем году бунты охватили Оксфордшир.

Вообще, покоя у королевы Елизаветы и у ее советников как не было раньше, так не прибавилось и теперь. В 1593 году в Лондоне арестовали группу португальцев, которые оказались испанскими шпионами. Эти аресты вывели на след врача Елизаветы – португальца, доктора Родриго Лопеса, которого заподозрили в заговоре с целью отравить королеву. Еврей по национальности, он в течение тридцати пяти лет жил в Лондоне как христианин и протестант. Он практиковал в качестве домашнего врача при больнице Святого Бартоломео и лечил многих представителей высшего общества. Свою врачебную практику доктор Лопес сочетал с функциями главы испанской шпионской разведывательной службы в Англии. На свою беду Лопес оказался в эпицентре борьбы двух конкурирующих группировок при королевском дворе – во главе одной стоял граф Эссекс, во главе другой – Роберт Сесил, сын лорда Берли. Интрига закрутилась вокруг государственного секретаря в правительстве испанского короля Филиппа II Антонио Переса, которого арестовали по обвинению в убийстве известного испанского политика. В действительности Перес выполнял поручение Филиппа II, но козлом отпущения сделали именно его. Он бежал из тюрьмы и нашел убежище в Англии, где Эссекс принял его с распростертыми объятиями как видного перебежчика. Перес разоблачил Лопеса как испанского агента и убедил Эссекса в его вине, тогда как Берли и его сын Роберт были убеждены в его невиновности.

Елизавета поначалу поверила Роберту Сесилу и бросила Эссексу оскорбительную фразу, что он изображает из себя дурака. Но Эссекс был человеком упрямым и занялся поисками доказательств вины Лопеса. Он нашел нужные ему доказательства в показаниях португальских агентов Филиппа II и в письмах Лопеса к ним и сумел убедить Елизавету изменить свое мнение и судить Лопеса за государственную измену. Родриго Лопеса осудили на смертную казнь через повешение, утопление и четвертование. Елизавета четыре месяца не подписывала приказ о его казни, но в конце концов подписала.

Казнь Лопеса очень укрепила позиции Эссекса, но в июне 1596 года, когда Эссекс воевал в Кадисе, Берли убедил Елизавету назначить его сына, Роберта Сесила, государственным секретарем. Спустя два года, в августе 1598 года, Берли умер в возрасте семидесяти восьми лет.

Елизавета часто навещала его перед смертью и собственноручно кормила супом с ложечки.

Среди молодых людей, пользовавшихся благорасположением Елизаветы, выделялся один – граф Эссекс. Он был статен и красив; происходил из хорошей аристократической семьи; был честолюбив, горд и независим; не признавал над собой никакой власти, даже власти королевы; мечтал о воинской славе.

Вот это безудержное стремление делать военную карьеру, столь свойственное молодым дворянам того времени, и стало первым камнем преткновения между Елизаветой и ее любимчиком. Королева трепетала за его жизнь и не хотела отпускать ни на какие войны. Он должен был находиться при дворе, при ее королевской особе.