Ильяс Есенберлин - Шесть голов Айдахара

Снова, совершенно случайно, увиделись они в ауле Науруза Мухаммеда. По обычаю степняков, Кельдибек не стал откладывать разговора и сразу же сказал Тайдолле о своих чувствах.

Женщина словно ждала этого разговора. На щеках ее вспыхнул легкий румянец, она открыто и прямо посмотрела в лицо Кельдибека.

– И я полюбила тебя с первого взгляда, – сказала Тайдолла. – Но я не могу выйти за тебя замуж, потому что дала клятву…

– Кому ты дала клятву и о чем она?

Женщина помолчала.

– Я поклялась себе. Замуж отныне я могу выйти только за того, кто убьет ненавистного Бердибека.

– А если его убьет другой?

– Его должен убить ты.

– А вдруг аллах не захочет, чтобы это совершил я?

– Значит, он против нашей любви… – упрямо сказала Тайдолла.

– Но ведь ты сказала, что любишь меня!

– Да. Но ради того, чтобы увидеть Бердибека мертвым, я пожертвую и собой, и своей любовью!

Кельдибек понял, что убеждать, спорить с упрямой горянкой бесполезно, тем более что их желания видеть хана Золотой Орды мертвым совпадали.

– Хорошо, – сказал он. – Я сделаю все, чтобы ты была довольна.

Ох как трудно осуществить задуманное! И все-таки пора было начинать. Вокруг достаточно людей, готовых поддержать Кельдибека в его борьбе против хана. Промедление могло обернуться поражением, потому что в степи очень часто люди меняют своих хозяев и не гнушаются совершить донос, если кто-то заплатит больше.

Можно было попытаться напасть на ставку Бердибека ночью и совершить убийство тайно, но не случится ли так, что смертью хана воспользуется кто-нибудь из чингизидов другой ветви и не займет золотоордынский трон раньше.

Нет. Убить Бердибека надо днем, так, чтобы все знали, кто это сделал и на чьей стороне сила. Тогда, увидев в Кельдибеке человека смелого и решительного, его поддержат многие эмиры, беки и бии.

Решив для себя, как ему надо действовать, Кельдибек с этого дня начал подстерегать хана. Его отряд из отборных воинов теперь постоянно кружил близ ставки хана, надеясь встретить того, когда он будет возвращаться с охоты или из какой-нибудь поездки.

Бердибек словно почувствовал надвигающуюся на него опасность. Он почти не выезжал из своего аула, а если и делал это, то его сопровождали многочисленные воины. Кельдибеку приходилось откладывать месть.

Но, видимо, так устроено: от того, что предначертано судьбой, нельзя убежать, нельзя укрыться в высоких горах, спрятаться на дне глубокого моря.

Бердибеку стало известно, что Тайдолла-ханум скрывается в ауле Науруза Мухаммеда. Снова встала перед глазами хана красавица горянка, и в больном его мозгу смешались два желания – овладеть ею и мстить. Неведомая сила заставила Бердибека торопиться, и он велел седлать коней.

Новость в степи летит быстрее, чем самая быстрая птица. Скоро Наурузу Мухаммеду было известно, что к его аулу идет отряд во главе с ханом.

Эмир хорошо знал, приютив в свое время Тайдоллу, чем это ему грозило. Но ненависть к Бердибеку победила благоразумие. И вот теперь выбора не оставалось. Хан заберет женщину и в отместку разорит аул, а самого эмира предаст смерти.

Науруз Мухаммед срочно послал гонца к Кельдибеку, велев передать ему: «Встреть хана в степи и убей. Второго такого случая не будет». Сам же, не надеясь на благоприятный исход, вместе с женами и детьми укрылся в камышовых зарослях Жаика, велев приближенным, если Бердибек придет в аул, сказать тому, что он уехал на охоту.

Неожиданной, но желанной оказалась для Кельдибека весть, которую принес гонец. Решили встретить хана в глубокой низине, заросшей кустами таволги. Здесь можно было спрятаться и до поры до времени оставаться незамеченными.

Нападение было внезапным. Многие воины из отряда хана даже не успели схватиться за оружие, как на головы их обрушились тяжелые дубинки и кривые сабли. Недолгой была битва. Обезумевшие кони, волоча за собой застрявших в стременах мертвых воинов с пронзительным ржанием уносились в степь.

Нахлестывая своего иноходца Тулпаркока, мчался прочь от поля битвы Бердибек. Не было в степи коня, равного Тулпаркоку, и не страшна была ему любая погоня, но на быстроногом коне сидел человек, участь которого была предопределена судьбой. Угодив передней ногой в сурочью нору, ударился о землю Тулпаркок, и хан, вылетев из седла, долго катился среди кустов, обдирая в кровь руки и оставляя клочья одежды на острых колючках. И едва он вскочил на ноги, налетел на него широкогрудый конь Кельдибека, и снова Бердибек оказался на земле. Он поднял руки, пытаясь закрыть лицо, но Кельдибек, привстав на стременах, с силой опустил на его голову сверкнувшую на солнце саблю. Рыжая голова Бердибека глухо стукнулась о землю и откатилась в сторону. Большие льдисто-зеленые глаза хана подернулись мутной дымкой…

Подскакал воин, проворно спрыгнул с коня, поднял за волосы голову с земли и, прежде чем положить ее в хуржун, потер большим пальцем веки хана и умело закрыл ему глаза.

Во все ближние и дальние аулы были посланы гонцы, чтобы объявить народу о смерти хана Золотой Орды Бердибека. После короткого отдыха отряд Кельдибека двинулся в сторону Сарай-Берке, и отовсюду спешили к нему навстречу, просили взять с собой: и простые воины, и эмиры, и бии, и батыры. Все выражали почтение и готовность служить верой и правдой.

– Голову хана вправе снять только хан. Кельдибек достоин быть ханом! – говорили они.

Встречать нового хана вышли из города в степь бии Тюре и Мангили. Еще вчера верой и правдой служили они Бердибеку, сегодня же кричали надоедливо и визгливо о том, сколько притеснений они от него выдержали и как рады, что будут отныне служить справедливому хану.

Самые знатные и уважаемые эмиры, взяв Кельдибека под руки, как велел обычай, усадили его на золотоордынский трон.

Нет на свете большего горя для народа, чем то, когда счастье вдруг улыбнется недостойному человеку и возвысит его над ним. Нет того числа несчастьям и невзгодам и никто не может помочь людям, потому что их правитель думает только о своей славе и благополучии.

Неузнаваемо вдруг переменился Кельдибек. Не было больше прежнего веселого, умного, отчаянного джигита. Сев на трон Золотой Орды, он сделался похожим на стервятника, подозрительно оглядывающегося вокруг. И, так же как и убитый им Бердибек, новый хан тоже стал питаться падалью – повсюду ему мерещились враги и заговоры, и он без устали рубил головы тем, кто казался ему подозрительным.

Отныне Кельдибек был глух к словам эмиров, которые помогли ему возвыситься. Ему казалось, что все они только и думают о том, чтобы убить его. Далекой и совсем ненужной казалась теперь ему Тайдолла, которой он еще недавно говорил о своей любви.