Ильяс Есенберлин - Шесть голов Айдахара

Хану пора возвращаться в Сарай-Берке, но он медлил с отъездом. Со дня на день должен прибыть караван купцов-братьев, везущий шелк из Ханбалыка. Вместе с товаром, под видом купца, должен отправиться за море его доверенный человек. Ему предстояло добраться до Египта и от имени хана вступить в переговоры с мамлюками.

Большие надежды возлагал Узбек-хан на свое тайное посольство. Не столько о торговых делах должен вести речь доверенный человек, сколько о единении мусульман Золотой Орды и Египта. Как и Берке, Узбек мечтал сделаться знаменем ислама в Дешт-и-Кипчак и подвластных ему землях. Без поддержки могучего мусульманского государства, каким в это время был Египет, сделать это будет не легко.

Союз с мамлюками дал бы хану уверенность, что если Иран осмелится двинуть свои тумены на Золотую Орду, то получит удар в спину. Объединенная единой религией, подвластная ему Золотая Орда стала бы еще сильнее.

Пожалуй, из всех ханов, которые были до него, лишь Узбек понимал, что сбор податей с купцов, ведущих свои караваны через его земли, – дело не совсем надежное. В любое время Иран мог прервать, закрыть одно из ответвлений Великого Шелкового пути и лишить казну Орды большей части получаемого ею золота. Чтобы этого не произошло, хан хотел завладеть иранскими приморскими землями и городами. Тогда ничто не грозило бы благополучию Золотой Орды, а трон хана никогда бы не покачнулся. Поэтому и нужна победоносная война с Ираном, а кто, как не мамлюки, люто враждующие с потомками ильхана Кулагу, могли стать верными союзниками?

Для хана-кочевника мечта об овладении морскими путями была дерзкой. Но Узбек верил в успех. Если удастся заключить союз с мамлюками Египта, то не окажется силы, способной противостоять этому союзу. Золотая Орда и Египет приведут в трепет народы и государства подлунного мира. Узбек понимал, что минули времена, когда все можно было решить только войском и жестокостью. В исламе, который широко распространялся в его владениях, видел хан огромную силу, способную объединить и заставить народы повиноваться. И потому он не следовал примеру великого Чингиз-хана, который одинаково относился ко всем религиям. В молодые годы после недолгих раздумий он принял мусульманство, а когда родились сыновья Таныбек и Джанибек, велел совершить и над ними обряд обрезания. Узбек отдал сыновей в медресе, где седобородые улемы учили их арабскому языку и заставляли читать Коран.

Выбрав путь, Узбек-хан заставил последовать своему примеру эмиров, нойонов, беков и даже нукеров. Тот, кто нарушал законы, установленные пророком Мухаммедом, считался неверным и должен был умереть. Только тот, кто пять раз в день творил намаз и соблюдал пост, мог рассчитывать на милость хана.

Имамы, муфтии, кари, мюриды, купцы, видя в Узбек-хане ревностного мусульманина, начали повсюду прославлять его деяния, называть достойным продолжателем дела пророка Мухаммеда.

Широкое распространение ислама в степи еще больше сблизило монголов и кипчаков. Рушились освященные веками устоявшиеся обычаи и законы, по которым жила монгольская знать. И порой чтобы сохранить голову при хане-мусульманине, приходилось отказываться от заветов, оставленных великим Чингиз-ханом.

Вместе с исламом пришла в Дешт-и-Кипчак новая культура, стало сказываться сильное влияние арабов и персов.

В безбрежной степи, где кипчаки знали только то, что оставили им предки – саки, сарматы, где на курганах в бессонном карауле стояли каменные идолы – обатас, а люди украшали свою одежду узорами, напоминающими завитки рогов горных баранов – архаров, вместе с Кораном, четками и чалмой появились буйные в своем красочном многоцветье арабские и иранские ковры, дорогое оружие. Вместе с арабской письменностью пришли в Дешт-и-Кипчак книги, легенды и сказания – «Тысяча и одна ночь», «Четыре дервиша», «Заркум», «Сал-сал».

Медленно, но уверенно входили в жизнь кипчаков и мусульманские обряды, связанные с женитьбой и похоронами, с соблюдением постов и обрезанием мальчиков. В золотоордынских городах строили мечети с диковинными голубыми куполами и высокими минаретами, со стенами, украшенными причудливой арабской вязью. Для детей степняков и монгольской знати открывались медресе.

В «Пояснении к Корану», написанном последователем пророка Мухаммеда халифом Османом, сказано: «Насколько бы ни был сильным правитель народа, но если он сам плохо выполняет заповеди Корана, он не сможет заставить подвластный ему народ следовать путем пророка Мухаммеда».

Узбек-хан стал самым ревностным мусульманином в Золотой Орде. Он все делал по установлениям пророка. Хан построил гарем, где находились четыре его жены и множество аманат-кум – наложниц. Пять раз в день, согласно заповеди Мухаммеда, совершал намаз, и если наступало время молитвы, хан приказывал своим воинам даже прекращать битву.

Весь март месяц, когда наступал праздник науруз, Узбек, как и положено правоверному мусульманину, соблюдал пост. Поев на рассвете, он не брал в рот даже макового зернышка до того часа, пока не уходило за край земли солнце и в небе не вспыхивала первая робкая звездочка, а муэдзин с высокого минарета не прокричит трижды голосом печальным и тягучим: «Аллах акбар!» – «Аллах велик!».

Как мог не повиноваться народ такому хану? Чье слово, как не его, было самым справедливым и самым бесценным?..

Чуткий слух Узбек-хана уловил дальний цокот копыт. Кто-то ехал по каменистой дороге, ведущей к его ставке. Хан прищурил раскосые глаза и стал ждать. Вскоре из-за поворота показался всадник в белой одежде и с белой чалмой на голове. И сейчас же выступили из укрытия, загородили копьями дорогу два рослых туленгита.

Узбек-хан не слышал, что говорил всадник, но туленгиты расступились, давая ему дорогу.

Хан всмотрелся. Теперь он его узнал. К юрте подъезжал имам из ставки покойного султана Жадигера.

Не доезжая до Узбека на расстояние брошенного копья, имам спешился и, согнув широкую спину в поклоне, стал приближаться к хану.

– Я приветствую тебя, о великий, пресветлый хан! – имам приложил руку к груди. Умный глаза его смотрели на Узбека снизу вверх, пытаясь угадать настроение.

– Будь гостем, – улыбнувшись одними губами, сказал хан. – Видно, важное дело привело тебя ко мне, если ты появился здесь, едва лишь солнце начало свой путь по небу.

– Ты ясновидец, о великий хан…

– Время совершать первый намаз. Сделаем то, чему учит нас пророк Мухаммед, и я выслушаю тебя.

Слуги принесли хану шелковый коврик, имам достал свой из переметной сумки…

Они сидели в юрте вдвоем. Слуги успели убрать постель, и имам неторопливо, перебирая четки, рассказывал хану то, ради чего он приехал к нему, опоре ислама. Дело действительно важное, ибо касалось чингизидов.