Георг Эберс - Дочь фараона

– Мне не хотелось бы упустить случай побеседовать с Родопис.

– Совершенно понимаю тебя. Ты должен знать и изучить все, а я стремлюсь всем насладиться! Дайте мне отпуск на сегодняшний вечер, друзья мои! Вот видите ли…

– Я знаю все! – со смехом прервал Бартия легкомысленного юношу. – Ты до сих пор видел цветочниц только при дневном свете и интересуешься, какой вид они имеют при вечернем освещении!

– Это правда! – воскликнул Зопир, делая серьезную мину. – В этом отношении я так же любознателен, как и Дарий.

– В таком случае, мы желаем тебе приятно провести время с тремя сестрами!

– Нет, не с тремя, а только с младшей – Стефанионой!

Когда Бартия, Дарий и Феопомп покинули дом Родопис, уже мерцал рассвет. Благородный эллин Силосон, брат Поликрата, изгнанный тираном из отечества, провел с ними вечер и теперь вместе с ними возвращался в Наукратис, где жил уже несколько лет.

Этот человек, которого брат оставлял в изгнании, но щедро снабжал деньгами, жил в Наукратисе очень открыто и был известен как своим широким гостеприимством, так и своей силой и ловкостью. Кроме того, Силосон отличался красотой и роскошью своей одежды. Все юноши в Наукратисе считали за особую честь подражать покрою его платья и его способу драпироваться. Будучи холостым, он проводил много вечеров в доме Родопис, считавшей его одним из лучших своих друзей и посвятившей его в тайну своей внучки.

В тот вечер было решено, что свадьба состоится через четыре дня в тайне. Бартия уже разделил квиттовое яблоко со своей возлюбленной, которая в тот же день принесла жертвы Зевсу, Гере и другим богам – покровителям брака, и посредством этой церемонии они формально обручились. Теперь Силосон взял на себя обязанность позаботиться о певцах Гименея и факелоносцах. Брачное пиршество предполагалось совершить в доме Феопомпа, считавшемся домом жениха. Драгоценные свадебные подарки царевича были уже переданы Родопис, так как Бартия отказался от отцовского наследства своей возлюбленной и передал его Родопис, которая также настоятельно отказывалась принять его.

Силосон проводил друзей до дома Феопомпа и собирался проститься с ними, как вдруг, среди ночной тишины, царившей на улицах, раздался страшный шум, и вскоре появился египетский патруль, который вел в тюрьму какого-то связанного человека. Арестованный, по-видимому, был сильно разгневан и входил все в больший азарт, чем менее патрульные обращали внимание на его ломаный греческий язык и на проклятия, произносимые на неизвестном для них языке.

Едва только Бартия и Дарий услышали голос арестованного, как бросились к нему и узнали в нем Зопира.

Силосон и Феопомп тотчас же остановили патруль и спросили начальника, что сделал арестант. Так как все, начиная с детей, знали в Наукратисе Феопомпа и брата Поликрата, то главный из патрульных поклонился им и рассказал, что юноша-иноземец совершил убийство.

Тогда Феопомп отвел в сторону начальника патруля и пообещал ему все, что только мог, лишь бы он согласился освободить арестованного, но не мог добиться от египтянина ничего, кроме позволения переговорить с Зопиром.

Когда друзья очутились с ним лицом к лицу, то попросили его рассказать поскорее, что случилось с ним, и узнали, что легковерный юноша при наступлении ночи отправился к цветочницам, оставался у Стефанионы до наступления утра и затем вышел на улицу. Едва затворил он за собой дверь, как на него напало несколько молодых людей, по всей вероятности подкарауливавших его. С одним из них, назвавшимся женихом Стефанионы, у него еще утром завязался спор. Девушка попросила назойливого обожателя удалиться от ее цветов и поблагодарила Зопира, когда тот грозил отколотить его. Как только Ахеменид увидел, что на него нападают, он выхватил меч и стал слегка отмахиваться от нападающих, вооруженных одними палками; но имел несчастье так сильно ранить ревнивца, с ожесточением на него нападавшего, что тот грохнулся наземь. В это время приблизился патруль и хотел схватить Зопира, жертва которого жалобно вопила, называя его «разбойником и убийцей»; но он и не помышлял столь дешево продать свою свободу. Подстрекаемый опасностью, воинственный перс бросился с поднятым мечом на окружившую его стражу и уже проложил себе дорогу, когда подошел второй патруль и напал на него вместе с прежним.

Снова взмахнул он мечом, который на этот раз разрубил череп египтянину. Второй удар ранил одного воина в руку, но когда Зопир в третий раз замахнулся своим мечом, он почувствовал, что ему на шею наброшена петля, которая сдавливала ее все более и более.

Он тут же стал задыхаться и лишился чувств. Придя в себя, он увидел, что связан, и должен был, несмотря на предъявленный паспорт, последовать за стражей.

Окончив свой рассказ, он получил строгий выговор от Феопомпа, который стал доказывать ему, что его несвоевременный воинственный азарт может иметь самые печальные последствия. Затем он вторично обратился к начальнику патруля и просил его принять поручительство его, Феопомпа, за арестанта; но тот серьезно отверг всякое посредничество и уверял, что такое снисхождение к убийце может стоить ему собственной жизни; ведь в Египте существует закон, грозящий смертью укрывателю убийцы. Начальник патруля уверял, что должен немедленно представить преступника в Саис и передать там номарху для наказания. «Он убил египтянина, – заявил он в заключение, – и потому должен быть приговорен к казни египетским верховным судом. Во всяком другом случае я с удовольствием окажу всевозможные услуги».

Во время этих переговоров Зопир разговаривал с друзьями и просил их не беспокоиться о нем.

– Именем Митры клянусь вам, – воскликнул он, когда Бартия хотел открыть их настоящее звание, чтобы выхлопотать ему свободу, – что я немедленно всажу себе меч в сердце, если вы из-за меня отдадитесь в руки этим египетским собакам. Слух о предстоящей войне уже распространился по всему городу. Как только Псаметих узнает, какие драгоценные птицы попались ему в сеть, то он, не долго думая, захлопнет ловушку и оставит вас у себя в виде заложников. Да ниспошлет вам Аурамазда счастье, благословение и чистоту! Прощайте, друзья мои, и вспоминайте иногда о веселом Зопире, который жил для войны и любви и из-за войны и любви идет на смерть!

Между тем начальник занял свое место во главе патруля и отдал приказание идти дальше.

Несколько минут спустя Зопир скрылся из вида своих друзей.

По египетским законам, Зопира должны были приговорить к смертной казни.

Как только его друзья узнали это, они твердо решили отправиться в Саис и хитростью освободить узника. Силосон, имевший знакомых в столице и хорошо владевший египетским языком, добровольно предложил свои услуги в этом деле.