Антонин Ладинский - XV легион

Гирпина дрожала мелкой дрожью. Вдруг она заржала, точно призывая своего господина.

Никто не мог толком рассказать, как произошла катастрофа. Как и предполагали зрители, на некотором расстоянии от меты Акретон вырвался вперед, чтобы в более выгодных условиях сделать последний страшный заворот. Но соперник, звероподобный скиф Арпат, про которого ходили слухи, что он занимается магией, чтобы увеличить власть над лошадьми, выкрикнул какое-то слово, и его кони, по-кошачьи прижав уши, из последних сил ударили ногами в песок. В это мгновение произошел ужасный случай с колесом.

Лавиния Галла, вырываясь из рук соседей, билась в истерике и умоляла, чтобы ее пустили на арену.

– Я всегда говорил, что женщинам не место в цирке! – с достоинством говорил Квинтилий. – Они не в состоянии выдерживать подобных зрелищ.

Но уже вновь пропела труба, и двенадцать новых квадриг вылетели на арену.

Презрев свое высокое положение, несчастная Лавиния Галла убивалась на конюшне над трупом любовника. Рабы стояли вокруг и отпускали грубые шуточки. Она ничего не слышала. Сколько раз она целовала этот оскаленный рот, гладила эти черные кудри! Зачем богиня так жестоко наказывает счастливых любовников?

– Мы тебя утешим! – смеялись рабы. – Чего убиваться?

– Выбери любого из нас. Каждый будет рад помять твои грудки. Только пожелай!

Грациана впервые была в Большом Цирке. Всего три месяца прошло с тех пор, как они с отцом покинули Карнунт и переселились в Рим. Римская жизнь поражала ее грандиозностью, шумом, народным волнением. Разве можно было сравнить это зрелище с маленьким амфитеатром в Карнунте, где она наперечет знала всех зрителей? Рядом с нею сидел Цецилий Наталис, случайно познакомившийся с Викторием в оффиции Макретиана и нашедший нового знакомого на скамьях, предназначенных для всадников. Влюбчивый африканец сидел рядом с девушкой и нашептывал ей любезные вещи.

– А теперь посмотри туда. Видишь человека в белой тоге? Это Филострат, автор «Жития Аполлония из Тианы». Знаменитость! Написал увлекательный роман. Если ты хочешь, я пришлю тебе книгу. У меня есть, недавно купил.

Викторий, увидев, с каким почтением разговаривают с его новым знакомым и люди с широкой пурпуровой полосой на тунике, был польщен. А во время катастрофы с Акретоном, когда Грациана вскрикнула и упала в обморок, он поблагодарил судьбу, что она послала им такого предусмотрительного спутника, у которого оказался флакон с благовонной солью.

Викторий был явно не в духе. Жизнь в Риме не налаживалась, обычаи здесь были странные, дела шли плохо. Одна из причин переезда в Рим была забота о будущем дочери. Но Виргилиан, на которого он имел виды, носа не показывал с тех пор, как они были в Риме. Ему говорили, что поэт спутался с какой-то танцовщицей и ведет легкомысленную жизнь. Ну и нравы! А Грациане исполнилось пятнадцать лет.

Волнение, вызванное гибелью Акретона, улеглось. На арене бежали другие колесницы, другие любимцы вызывали восторг зрителей.

– Смотри, смотри, – сказал Наталис девушке, – видишь женщину, которая покинула свое место в подии и пробирается к выходу? Это и есть та самая Лавиния Галла, о которой я тебе говорил. Увы, ее возлюбленный уже лежит мертвым. А рядом с нею сидел супруг, первоприсутствующий сенатор. Наверное, она сказала ему, что у нее разболелась голова и что она хочет подышать свежим воздухом. О, женщины!

Измученная волнениями и духотой, Грациана едва слушала его.

– Как-то на днях у меня была дружеская пирушка, – продолжал Цецилий Наталис, – была Лавиния Галла, поэт Виргилиан, Филострат, еще кто-то...

– Ты знаешь Виргилиана? – раскрыла глаза Грациана.

– Конечно, я знаю его. Очаровательный собеседник! Изящнейший поэт!

Грациана искала глазами Виргилиана среди присутствующих. Но здесь было такое множество народу. Неужели это правда, как ей говорил отец, что Виргилиан распутный молодой человек, недостойный внимания уважающих себя граждан? Неужели правда, что он добивается любви каждой продажной женщины? Зачем же он держал ее руки в своих руках и говорил с таким волнением? Зачем он поцеловал ее в тот вечер, когда они вышли вместе из дома Транквила?

Бега колесниц приближались к концу. Зрители отбили руки, приветствуя возниц, надорвали голосовые связки от криков. Наконец народ повалил от цирка шумным потоком.

Расталкивая всех на своем пути, Корнелин бросился к тому месту, где на скамьях, предназначенных для всадников, сидел Викторий со своей дочерью. Увлекаемые толпою, Викторий и Грациана ускользали. В конце концов ему удалось к ним пробиться, хотя какой-то почтенный гражданин и негодовал на невежду, не умевшего себя прилично вести в обществе воспитанных людей.

– Здравствуй, Викторий, – коснулся Корнелин плеча всадника.

Викторий с недоумением обернулся.

– Не узнаешь?

– Клянусь Меркурием, не узнаю, – недоумевал Викторий.

– Я Агенобарб Корнелин. Я был у тебя на пиру, который ты устроил в честь Агриппы, когда наш легион был в Карнунте.

– А, – просиял Викторий, – теперь вспоминаю. Рад тебя видеть. Ведь вас тогда послали на Восток?

– Я участвовал в штурме Арбелы. А потом сопровождал Диона Кассия, когда он привез в Рим сообщение о победе.

Но Корнелину хотелось приблизиться к Грациане. Увидев ее так близко, Корнелин растерялся. Целый год он вспоминал о ней, как о самом прекрасном на земле.

– Здравствуй, Грациана! – протянул он ей руку.

Девушка с удивлением посмотрела на незнакомого человека. Вокруг толкались люди, обменивались замечаниями:

– Какое несчастье! Бедный Акретон!

– Скажи лучше: бедная Лавиния Галла!

– А муж-то, а муж-то...

– Приглашаю вас сегодня к себе ужинать. Будут Арпат и Несторий.

– Непременно буду...

Откуда-то вынырнул Квинт Нестор. Викторий был знаком с ним по торговому делу.

– Квинт, мне надо с тобою переговорить... – начал было Викторий, но маленький юркий всадник уже вцепился в тогу Нестора и что-то ему зашептал.

– Да, да, – соглашался Нестор, – двенадцать процентов, это мне подходит...

Всюду попечитель встречал знакомых, вечно у него были деловые разговоры с записями на восковой табличке, с арифметическими выкладками, с подсчетом комиссионных процентов. Но Корнелину было не до него. Толпа нажимала. Цецилия оттиснули, и Корнелин очутился наедине с Грацианой.

– Как я счастлив, что вновь вижу тебя! – сказал он девушке.

– Но где же ты меня видел раньше? – обернулась Грациана.

– В Карнунте. Ты получила мое письмо?

Так вот кто послал ей письмо! Грациана ничего не понимала. Она до сих пор берегла письмо среди детских кукол и игрушек. Значит, это не шутка и не ошибка. Письмо было послано ей этим человеком. Улыбаясь, она сказала: