Георгий Марков - Строговы

Партизаны поднялись, переглянулись, выжидая, когда Тарас Семенович войдет в кабинет первым. Теперь, в эту последнюю минуту перед встречей с Лениным, Матвей вдруг почувствовал, что ему становится трудно дышать.

Владимир Ильич порывисто поднялся из-за стола и легкой, упругой походкой пошел навстречу.

– Здравствуйте, товарищ Беляев! – громко и радостно сказал он и, окинув партизан быстрым внимательным взглядом, так же громко добавил: – Здравствуйте, товарищи!

Партизаны ответили смущенно и тихо. Владимир Ильич пожал руку Беляеву и повернулся к партизанам, стоявшим ближе к двери.

Беляев представил делегатов. Ленин каждому пожимал руку. Когда очередь дошла до деда Фишки, Беляев с улыбкой сказал:

– А это у нас из мертвых воскресший, Финоген Данилыч Теченин, наш знаменитый партизан и охотник.

– Как из мертвых воскресший? – закидывая правую руку за спину и круто повертываясь к Беляеву, спросил Владимир Ильич.

– Расстрелянный я, товарищ Ленин. Раны на мне от белых, – нетвердым от волнения голосом проговорил дед Фишка.

– Прихватили где-нибудь? – насторожился Владимир Ильич.

– Прихватили, подлюги, в Сергеве, на постоялом дворе. Ну, да ведь нас сразу от земли, товарищ Ленин, не отдерешь. Выжил вот!

– Правильно, товарищ Теченин. Контрреволюция хотела бы всех нас отправить на тот свет, но дудки! Нас от земли не отдерешь!

Ленин проговорил это запальчиво, скороговоркой, чуть склонив голову набок и прищурив быстрые карие глаза. При этом он легко вскинул руку, потом сунул ее в карман пиджака и все так же порывисто прошел за стол.

– Прошу садиться, товарищи, – сказал он, опускаясь в кресло.

Дед Фишка успел заметить, что ноги у Ленина крепкие, шаги легкие, как у охотника, исходившего пол-земли. «Ах, какой проворный! А лоб-то! Знать, ума палата», – думал дед Фишка.

Матвей смотрел на Ленина не спуская глаз. Ленин оказался совсем не похожим на того, которого рисовало воображение. Он был гораздо проще, человечнее и роднее. Его крепкое рукопожатие вернуло Матвею спокойствие.

Сообщение Ленину о жизни в Сибири, о таежной войне должен был сделать Беляев. Но Владимир Ильич, задав партизанам несколько беглых вопросов о дороге, о порядках на транспорте, обратился сразу к Матвею:

– Вот вы, товарищ Строгов, стояли во главе партизанской армии. Вам хорошо известны думы мужика. Как, по-вашему, чего ждет сибирский крестьянин от Советской власти? Какие надежды он связывает с ней теперь, когда наша победа над колчаковщиной окончательно обеспечена?

Владимир Ильич откинулся на спинку кресла, прищурил глаза. Матвей помедлил, подбирая слова, ответил:

– Ждет наш мужик теперь от Советской власти подмоги, товарищ Ленин, и желает, чтобы наставила она его на путь-дорогу.

– Все этого желают, товарищ Ленин. Ради этого и Колчака с иноземцами громили, – пробасил Силантий Бакулин.

– Гм… Ну, а на какую дорогу, по мнению мужиков, должна наставить их Советская власть? – чуть приподнимаясь, спросил Владимир Ильич.

– А это уж какую Советская власть укажет, – сказал Матвей.

– Ну, нет! Мужик по-своему думает. И не всякую дорогу он примет, – горячо возразил Владимир Ильич.

– А как же! Каждый хозяин о своем планует, – проговорил дед Фишка, давно ждавший момента вставить свое слово.

– Вот-вот! И Советская власть не может с этим не считаться! – воскликнул Владимир Ильич.

– Правда! А только мужик знает, что Советская власть плохой дорогой его не поведет. Он сам за Советскую власть воевал, – убежденно заметил Матвей.

– Значит, верят нам? – строго спросил Владимир Ильич.

– Как же не верить! Верят, товарищ Ленин, – опять прогудел Силантий Бакулин.

Эти слова, по-видимому, были приятны Ленину. Глаза его заблестели, и он задумчиво потер ладонью голову.

Не спрашивая, а скорее подтверждая какую-то свою мысль, Владимир Ильич негромко сказал:

– Но верят не все.

– Мужик мужику не ровня, – подхватил Матвей. – К примеру, наши Волчьи Норы. Богатеи – эти и сейчас еще ждут, не рухнет ли Советская власть. Боятся они ее и в то же время присматриваются, нельзя ли как своих людей к управлению поставить, чтоб стороной законы обойти, под новой вывеской старую жизнь продолжать.

Все, что говорил сейчас Матвей, очень заинтересовало Владимира Ильича. Он взял с тяжелого чернильного прибора карандаш и стал что-то быстро записывать.

– Ну, а средний мужик как? – увлеченно спросил он.

– Это Федот, да не тот, – ответил Матвей и продолжал: – Не знаю, как в других краях, а у нас среднему мужику здорово досталось. Колчак его не жаловал. Хлеб – с него, лошадей и фураж – тоже с него. Если взять у нас по волости, редкий остался не выпоротым. Недаром потом середняки к нам в партизаны гуртом валили. А вот Советская власть пришла – и рада бы помочь мужику, да силы нет. Воевать с голодным желудком не станешь, а одним кулацким хлебом не прокормиться. Опять средний мужик дай. Ослаб он, товарищ Ленин, этот мужик.

– Да и сеять, Захарыч, как допрежь, он больше не желает, – покашливая в кулак, несмело проговорил Мирон Вдовин.

– Расчету нет, товарищ Ленин, – загудел Силантий Бакулин. – Сколько ни сей – заберут, а дать ничего не дадут. А мужик без поддержки долго не протянет, тощий он стал.

– Выходит, мужику городские товары нужны? – переглянувшись с Беляевым, спросил Владимир Ильич.

Партизаны посмотрели друг на друга, и Матвей сказал:

– Без городской подмоги мужику нету жизни.

Силантий Бакулин широко развел руками:

– Она, справа-то, товарищ Ленин, у мужика в дым сносилась, и взять ее, кроме как в городе, негде.

Ленин склонился над столом и что-то записал на отдельный листок.

– А земля? – полувопросительно и тихо сказал он.

– Длиннополосица задавила нас, товарищ Ленин, – торопливо заговорил Матвей. – Крепкий хозяин захватил жирные земли поблизости и сосет их, а бедноте приходится пахать у черта на куличках. У другого и коня нету, ну и мыкается пеший. Вот и выходит: безземелье при земле.

Силантий, Мирон и дед Фишка одобрительным говорком поддержали Матвея. Беляев, молчавший все время, вздернув сутуловатые плечи, сказал:

– В Сибири это распространенное явление, Владимир Ильич.

Ленин бросил на него вопросительный взгляд.

– Какие меры предлагаете?

– Земельный передел, – ответил Беляев. – Во всяком случае там, где в этом есть необходимость.

Ленин взмахнул рукой.

– Полный и немедленный земельный передел, товарищ Беляев, в интересах бедноты и среднего крестьянства.

– Ясно, товарищ Ленин.

Матвею понравилось, что Владимир Ильич не откладывает своих решений, и он сделал еще одно предложение.

– Общественные земли, товарищ Ленин, надо бы тоже к рукам прибрать.