Георгий Марков - Соль земли

И Артём и другие руководители Притаёжного района были удивлены не только тем, что говорил Чернышёв, но и тем, как он говорил.

«Какой он образованный, начитанный человек! Сколько же он перечитал, передумал! И как говорит! В пору в институт его везти – лекции читать. Ах, брат мой Максюша, до чего у тебя глаз острый, приметливый на умных людей!» – слушая Чернышёва, думал Артём.

Череванов выразил свои размышления вслух.

– Ты прямо профессор, товарищ Чернышёв! – сказал он. – Ты изложил здесь целую программу кедропромов. Толково это у тебя получается. Но вот что меня интересует. Как ты мыслишь остановить беспорядочные вырубки кедрачей?

– Во-первых, надо кедровым лесам дать другую классификацию. Кедр не берёза, не осина и даже не сосна. Кедр – орехонос! Стоит только перевести кедровые леса в класс плодоносящих, как возникнет необходимость применять к ним совершенно иной подход.

Во-вторых, важнейшей предпосылкой созданий кедропрома являются лесоустроительные работы, которые должны сопровождаться паспортизацией кедрового парка.

И, наконец, создание вокруг кедровых лесов общественного, народного мнения как о ценности, посягать на которую бессовестно. Разве можно, например, представить себе такую картину: человек взял топор и без особой необходимости отправился рубить яблони? Это же дикость! А сколько у нас такой дикости в отношении кедра?!

– А как по-твоему, товарищ Чернышёв, где практически целесообразно развёртывать кедропромы в нашем Притаёжном районе? – спросил Артём, глядя на Чернышёва ласковыми глазами.

Чернышёв разгладил карту Улуюльского края, поводив по ней длинным, с рубцами от порезов пальцем, сказал:

– Один кедропром можно посадить в Весёлой тайге. Будет мощный кедропром. Условия позволяют. Черновые расчёты у меня имеются… Второй кедропром хорошо бы разместить в Синеозёрской тайге по левобережью. Третий – в Мареевской тайге по берегам рек Большой и Таёжной…

– А надо ли мельчить? Может быть, стоило бы иметь один кедропром и его отделения? – вслух выразил свои сомнения Артём.

– Может быть, и так… Но всё это надо по-хозяйски обдумать. А потом сама жизнь подскажет.

– И ещё к тебе один вопрос, товарищ Чернышёв. Вот мой отец перед смертью начал на огороде опыты по выращиванию кедра путём посева орешков в грунт и пересадки молоди. Как ты смотришь на это?

– Мне доводилось тоже проводить такие опыты, Артём Матвеич. Они дают неплохой результат. Но дело это новое и много трудностей. Вот возьмите, к примеру, посев ореха в грунт. Первый вопрос: каким зерном сеять? В какие сроки? Этого пока никто не знает. Второй вопрос: как уберечь высеянный орех от грызунов? По-видимому, надо создать какую-то блокаду вокруг зерна из ядохимикатов. Как это делать – тоже никто не знает. Третий вопрос: как уберечь кедровые всходы от истребления? Зелёный кедровый росток очень любят птицы, особенно сороки. Я пробовал прикрывать росток проволочным колпачком. Но сколько же надо иметь таких колпачков! И этот вопрос пока неясный. А возьмите вопросы гибридизации. Кое-кто из учёных пробовал скрещивать сибирский кедр с итальянской сосной. Результаты очень хорошие! Наш кедр начинает плодоносить лет в тридцать – тридцать пять. При скрещивании с итальянской сосной плодоношение начинается с восемнадцати лет. Может быть, можно влиять как-то и на урожайность, и на сроки созревания…

– Никто этого не знает, изучать всё это надо, – сказал Артём.

– Пока изучать некому. По кедру нет не только специального института, но даже нет сектора ни в одном из научных институтов лесного хозяйства. Нету и опытных станций.

– Это непорядок. Надо нам добиваться, ставить эти вопросы перед центром и областью. Ты подготовь, товарищ Чернышёв, все материалы. На днях должен к нам прибыть уполномоченный Центрального Комитета партии. Доложим ему, попросим поддержки, постараемся убедить.

– Материалы при мне. А разговаривать об этом я могу в любое время дня и ночи, Артём Матвеич.

Дуня застала мужа в весёлом настроении. Артём ходил по дому в пижаме, в тапочках, напевал вполголоса какую-то песенку.

…Есть люди, которые через всю жизнь проносят свойства, приобретённые ими в детстве или в юности. О таких людях говорят, имея в виду не внешность, а черты характера: «Их время не берёт. Годы идут, а они остаются прежними». Именно таким человеком и была жена Артёма.

Что бы ни происходило в жизни: радостное ли, печальное ли, Дуня умела оставаться спокойной, даже степенной, но этому спокойствию во всякую пору сопутствовала ироническая усмешечка, которая очень хорошо уравновешивала мысли и чувства, поступки и действия окружающих её людей.

В жизни семьи Артёма Строгова случались радости: рождались дети, потом они, дочь и два сына, заканчивали образование; район успешно справлялся с государственными заданиями; правительство отмечало наградами труд лучших тружеников района (в этом числе был и первый секретарь райкома). Да мало ли в жизни выпадает людям радостных дней!

Артём по складу своего доброго, искреннего характера всякому чувству отдавался полностью, без остатка. И всегда-всегда уместной была в его жизни Дунина мягкая ироническая усмешечка.

Случилось однажды: дочь, окончившая медицинский институт, привезла родителям напоказ диплом с отличием. Отец, что называется, купался в восторге. Мать, Дуня, тоже радовалась. Но когда этот взлёт радости был в самом зените, Дуня, как бы спуская всех с небес на грешную землю, сказала, сверкнув смешинкой своих живых глаз:

– А самый лучший диплом, доченька, доброе слово людей. Как услышу о тебе доброе слово, уж так возрадуюсь! Будет мне это самой высокой наградой за муки, в которых тебя родила.

Так Дуня поворачивала полёт чувств и мыслей в совсем ином направлении.

Однажды в годы войны наградили большую группу колхозников района за беспримерный труд во имя победы. Артём радовался, Дуня тоже радовалась. Артём каждый день то в одном колхозе на митинге, то в другом. Как-то утром, когда муж собирался снова в отъезд, Дуня пристально посмотрела на него, смешинки в её глазах, обычно прятавшиеся где-то в глубине зрачков, вспыхнули, и она ласково спросила:

– А ты горло не надорвёшь на речах, драгоценный мой?

Артём уже опаздывал, в горячке вспылил:

– А ты о моём горле не беспокойся! Без тебя знаю, что делать!

Но, выйдя из дому и сев в машину, он подумал: «А в самом деле, пора с митингами заканчивать. Людей от работы отрываем».

Ещё более уместной была Дунина мягкая ироническая усмешечка в часы неудач и печалей. Сколько таких часов пришлось пережить семье секретаря райкома!

Бывало, возвращался Артём из Высокоярска с выговором от обкома или приходил очередной номер областной газеты «Высокоярская правда» и на её страницах Артёма критиковали не стесняясь в выражениях, то за одно, то за другое. Нередко приносили огорчения и дети: проваливались на экзаменах, вступали в дружбу с хулиганами, теряли хлебные карточки. Всякое бывало!.. Артём хмурился, негодовал, становился то излишне разговорчивым, то излишне молчаливым, курил без передыха, терял сон.