Николай Задорнов - Золотая лихорадка

– Его, Никиту! – проговорили хором раскольники.

Вся их артель держалась вместе.

– Или, может быть, наоборот? – спросил очкастый. – Никиту президентом, а Силина помощником?

– Ну, а что-то его соседи скажут? – обратился Голованов к безмолвной, стеной стоящей китайской артели.

– Холосо! – поспешно улыбаясь, сказал старшина с бородкой, вытаскивая маленькие руки из-под праздничной шелковой юбки. – Жеребцова!

– Холосо!

– Че же они скажут! Они по-русски не понимают. От них надо второго помощника президенту! – хрипло гаркнул матрос. – И пусть его сами выберут! Будет хоть один работник у властей!

– Это верно! – подтвердил Студент. Копна его волос была видна над толпой. – Верно, Фсдосеич! Только они, кажется, в кабале у своего старшинки… А мы еще только хотим попасть в кабалу!

– Ты не на корабле, какого еще тебе второго помощника!

– Боцмана ему!

Студент ждал, как пойдет дело дальше.

– А Егор Кузнецов – кулачила! – орал кто-то сзади, смелея.

– Че врешь? Чо врешь? – подошел и крикнул Сашка. – А где ходил? Ты откуда? Иди обратно, иди, откуда пришел! Иди… Какие штаны? Кто пропил? Ты пропил? Зачем врешь? Пьяный и иди. Пьяных тут не надо!

– Ты откуда взялся, желтая образина? Черепаха – яйца тебе надо…

– Сам желтая образина! Сам – черепаха-яйца! Иди, иди!

– Пусти…

– Зачем пришел? Зачем пришел? Кто тебя звал? Кого ты знаешь? Никого! Иди!

Сашка схватил крикуна со скатавшейся патлатой бороденкой за плечи и вытолкал из толпы.

– Пошел! Пошеба!

Тот норовил кинуться обратно в толпу, но Сашка ходил перед ним и не пускал.

– Почему ты его гонишь? – спросил с дерева Илья.

– Знаю почему… Иди! Иди! И сам молчи!

Сашка еще раз с силой толкнул упиравшеюся мужика.

– Да ты кто такой? Поди к черту! Идет обсуждение, мне надо там быть!

– Ты пьяный? Да? Или куплен? Ну!

– Выпил!

– Тогда иди спи. Пьяных не пускают!

– Ах ты китаец!

– Кто китаец? Смотри паспорт… Смотри крест! Пошел отсюда… – Котяй и Жеребцов тихо переговаривались у пня. Никита сказал громко:

– Силин обходительный! Надо бы и ему должность по справедливости…

– Что же! – отозвались в толпе.

– Нет, тебя спросим! – подымая руки, закричал контрабандист Андрюшка Городилов. – Правда ведь? – обратился он к толпе.

У березы, пощипывая томную бороду, стоял Федор Барабанов. Никита сильно надеялся на него и обещал ему выгоды в будущем. Федор тоже торговал. Он из Уральского, как и Силин, как и Кузнецов. Никите хотелось хотя бы некоторых уральцев переманить на свою сторону.

Никита хотел подойти к Барабанову, но был стиснут кучкой вновь подошедших старателей.

– Я другой партии, – сказал им Жеребцов. – Я – силинский. За Силина. Ему и быть президентом.

– Это как экспедиции, – спросил Федор, – партии-то… хм…

– Разве не читал в газетах, что бывают партии? – вскинув на лоб очки и глядя на Федора лубяными глазами, спросил Советник.

– Но ведь это не у нас.

– Да и у нас тоже есть! – пророчески сказал молодой старатель. – Когда руду ищут!

– А как же Егор? – спрашивали очкастого.

– С ним лучше не связываться. Он мужик жесткий, любит власть. Заставит все делать по-своему. А зачем это нам?

– Он старой веры! – сказал Андрюшка.

– Нет, он православный… Как, Федор? Ты с ним сосед?

– Все равно не нужен! – сказал очкастый, чувствуя, что Федор не хочет отвечать. – А Тимоха добрый, народолюбивый человек.

– А Никита? – спрашивали Федора, когда Жеребцов с товарищами, разбившись, разошлись в разные стороны.

– Голова! – оглядываясь по сторонам, настороженно сказал Барабанов. – Ничего плохого за ним не знаю! – добавил он тише. – Правда, живем мы далеко друг от друга… – многозначительно закончил он.

– И то не беда… Было бы сердце доброе! А мы подсобим ему! – быстро возвратившись к разговаривающим, сказал очкастый. – Защитим честного человека, постоим за правду.

– Эх, где ее искать, правду-то! – прищурился Федор. – Трудно мне судить про Егора и Тимоху. Оба соседи. С обоими шли на плотах! Надо еще пораскусить!

– Вот твое-то слово было бы золотым! А мы тебя ублаготворим… Поставили бы тебя налог собирать!

Появился Санка Овчинников.

– Лучше с ними не связываться! Акулы-спутники! – подойдя, молвил ему матрос. – Дурака нашли, хотят все взять!

– Камбалу надо выбрать в полицию, – предложил Ломов, – и будет порядок на прииске.

– Нет!

– Господа миряне! – заговорил Голованов. – Кого же мы выберем? Решим миром, обществом. Обдумаем.

– Может, бабу выбрать? – брызжа слюной, кричал воронежский мужик Сапогов.

– Конечно! Ведь есть же бабы умные!

– Это правда, есть и бабы умные! – сказал Федор. – Поэтому надо выбрать мужика, чтобы умная баба его не обвела и не перехитрила.

– Никита обманет! – говорили в толпе. – Никиту нельзя! Кузнецов открыл прииск… Он и Силин.

– Что же, на самом деле лучше бы Кузнецова!

– Все хороши, слов нет! – сказал Федор. – Кого здесь назвали – истинные старатели, но надобно из них выбирать. Если Силина, то он добрый сердцем. Тогда надо крепкого помощника ему. Он – мой сосед. Он и сам скажет. Пошлите за ним, он в шахте с утра ничего не ел еще…

Андрюшка Городилов прыгнул на пень и стал хвалить Никиту.

– Спиртонос! Почем спирт на золото? – крикнула Ксенька.

Все захохотали.

Васька слушал, сидя на дереве, и его обида брала за отца.

– Жеребцова! – заорали какие-то парни из Никитиной артели!

– Овчинникова!

– Силина!

Сашка пробился из толпы и лицом к лицу опять встретился с пропившимся мужичком.

– Че, опять пришел? Иди!

– Силина! Который прииск открыл… Силина подайте… Куда спрятали человека, сейчас всех помнем, – орала толпа. – Попрятали честных людей-то… Воры! Бей торгашей! Спиртоносы!

– В праздник на них работать!

– Какой он, Силин-то, хоть покажите…

– Человек заработок народу дал, а они его…

Тимошка, побледневший, перепачканный, вылез на пень, приосанился и сверкнул глазами так, что сразу шум восторга прошел по толпе.

– Православные! – заговорил Силин.

Впервые вся огромная толпа мгновенно стихла.

– Православные! – повторил он, вытирая нос и зажмуриваясь на миг, сгоняя слезы.

Сотни любопытных лиц тянулись к ному.

– Тимошка, братцы…

– Вот что я скажу… я по-простому… у меня по справедливости… у меня такой закон – люди все равны.

– Тимоше-енька! – завизжала какая-то баба.

– Какой же энто президент! – вздыхала Ксепя. – Гляньте на ево! Слезы льет…

– А че? А че? – потянулись бабы.

– Малюсенький росточком… Да тогда, чем же мой Ломов не годен? Какой же это Силин?

Ксеня улыбнулась проходившему высокому курчавому Студенту. Был он и темен и скуласт. Всем хорош! Строен, тонок, и когда говорил, то красиво поднимал длинную руку.