Альфред Дагген - Деус Вульт!

В ущелье показались турецкие всадники и встали к ним лицом. Они всё прибывали, и вскоре, как обычно, их стало невозможно сосчитать. К югу от холма развевались одежды, гарцевали лошади, и в самой середине этого хаотического воинства вырос бунчук с черным конским хвостом. Бунчук медленно приближался, а фланги двигались к подножию холма, пока не поравнялись с христианскими рыцарями. Внезапно раздался ужасающий грохот кимвалов и литавр неверных, и все войско галопом ринулось прямо на них. Они атаковали россыпью и начали стрелять снизу вверх из своих коротких луков. Но арбалетный «болт» летит дальше и бьет более метко. Христиане ответили туркам мощным залпом и продолжали стрельбу, не снижая темпа, потому что задние в это время натягивали воротами тетивы и передавали заряженное оружие передним. Рожеру они напоминали людей, копающихся в капустной грядке: их спины то сгибались, то выпрямлялись. Центр турок не смог вынести града стрел, глубоко поражавших всадников и коней, но фланги двигались вперед, и пилигримы оказались окруженными с трех сторон. Вскоре до рыцарей и животных стали долетать вражеские стрелы. Тут к ним подскакал герцог Нормандский, которого Рожер давно потерял из виду. Он крикнул:

— Господа, настал наш час! Мы должны спуститься по западному склону, сохраняя строй. Это не атака, и все должны держать лошадей в узде. То же самое на восточном склоне сделают фламандцы. Затем по знаку графа Тарентского вам надо будет свернуть налево кругом и атаковать турок, занимающих позицию перед арбалетчиками. Фламандцы проделают это на другом крае. Ни в коем случае не смешивайтесь с ними! Ваша единственная цель — турки у нас на фланге! Когда мы вновь достигнем гребня холма, граф Тарентский даст вам новый приказ, и вы либо перевалите через хребет, либо остановитесь на нем. Следите за мной и по моему знаку начинайте спуск!

Рожер просунул левую руку в ремни щита и крепко ухватил поводья. Герцог выехал вперед, затем взмахнул копьем и рысью поскакал на врагов. Нормандцы последовали за ним, и турки попятились. Зная, что щиты западных рыцарей непробиваемы, они перестали стрелять, посчитав, что всадники вскоре повернут на соединение с главными силами и подставят им спины. Рожер занимал место в середине первого ряда. Он был счастлив испытать Блэкбёрда в бою. Какая же радость — сидеть на объезженном боевом скакуне, который чувствует, что левая рука всадника отягощена щитом, и слушается не узды, а прикосновения коленей и других телодвижений хозяина! Пока копье смотрит вверх, конь знает, что это еще не атака, и спокойно скачет рядом со своими товарищами. А герцог через плечо то и дело поглядывал на вершину холма. Вдруг он повернул коня и взмахнул копьем. Отряд тут же стал похож на ветряную мельницу: это рыцари дернули поводья для поворота «налево кругом», а затем галопом помчались вверх по крутому склону противоположного холма. Каждый всадник изо всех сил наклонился вперед, молясь, чтобы не соскользнуло седло.

Турки на гребне не поняли, что их атакуют с двух сторон, поскольку каждый видел только противоположный склон. В центре сбилась куча всадников. Христиане скакали прямо на них, и за двадцать ярдов Рожер опустил копье. У правого глаза Блэкбёрда мелькнул наконечник, и конь прыгнул вперед, вытянув шею и изо всех сил наддав задними ногами. Скакун начинал стареть, но хорошо знал свое дело. Сойдясь с врагом, он сгруппировался и взлетел над землей, перепрыгивая канаву. Копье Рожера вошло прямо в ребра низкорослого коня, который в последний момент попытался развернуться. Юноша отпустил древко и выхватил меч. Атака катилась вверх по склону, рыцари не могли послать лошадей прямо на врага, как они сделали бы это на равнине, и потому несколько минут топтались на месте, перемешавшись с турками. Рожер размахивал мечом, клинок которого раз за разом погружался в чужую плоть, а Блэкбёрд, встав на дыбы, крушил врагов передними копытами и перекусывал бедра вопящим неверным. В тылу у турок раздалось: «Deus vult!» — это подоспели фламандцы. Вскоре турки поняли, что без доспехов, с одними легкими мечами не смогут совладать с тяжеловооруженными всадниками. Все, кто остался в живых, бросились наутек, и Рожер успел остановить свой меч в считанных сантиметрах от щита фламандца. Послышался крик графа Тарентского. С непокрытой головой, откинув оберк на плечи, он пробивался сквозь гущу рыцарей, и его красное лицо было грязным и потным. Он приказывал всем следовать за ним и сбросить турок с южного отрога хребта.

В стане неверных началась паника. Их низкорослые лошадки, привыкшие к маневрам лучников, боялись злобно визжавших западных жеребцов. Южный отрог хребта заканчивался крутым каменистым обрывом. Ни одна лошадь не могла бы спуститься по нему галопом, и обратившегося в бегство врага ждала полная катастрофа. Кое-кто пытался спуститься по этому обрыву верхом и кубарем скатывался в пропасть, другие в нерешительности останавливались на краю и попадали под копья христиан, самые ловкие спрыгивали с лошадей и спускались на своих двоих… Вскоре граф Тарентский привел своих рыцарей вниз по более пологому восточному склону в то самое ущелье, которое они миновали перед тем, как их догнали турки. Он галопом скакал на юг — туда, откуда они отступали. Его догадка оказалась правильной: среди турецкого войска, собранного второпях для отражения набега, были отряды, которые шли на выручку к осажденной Антиохии и везли туда продовольствие. Через две мили они обнаружили стадо скота и телеги с зерном, брошенные смертельно напуганной стражей при первом известии о разгроме, о котором им поведали немногие оставшиеся в живых. Арбалетчикам послали приказ забрать добычу.

Отряд возвращался шагом, рыцари подгоняли мычащих коров и весело переговаривались, ощущая сладкий вкус победы и миновавшей опасности. Рожер, уверенный, что Роберт всегда выйдет сухим из воды, принялся искать кузена. Конечно, тот ехал в толпе итальянцев. Он сделал из копья что-то вроде бунчука, привязав к нему турецкий кушак. С луки его седла свисала кожаная сумка.

— Добрый вечер, кузен Рожер, — весело улыбаясь, приветствовал его Роберт. — Рад видеть тебя живым и здоровым. Удалось тебе что-нибудь добыть во время этой маленькой стычки? Я, например, доволен собой. Но наш граф-то, а? Каков хитрец! Не жалеешь, что раздумал служить под его знаменами?

Рожер испытал легкую досаду.

— Мой сеньор — глава всех норманнов, — ответил он, — а я его прямой вассал. Что же до графа Тарентского, то с его стороны было очень смело идти в атаку без шлема, да и вел он нас быстро и далеко. Но победу нам обеспечили мечи и доспехи, потому что сражались мы с лучниками в одних шерстяных хламидах. Я целый день не слезал с коня, потому и не получил никакой добычи. Надеюсь, этот обоз доберется до графа Блуа, потому что сейчас главное для пилигримов — это провизия.