Павел Федоров - Синий шихан

– О да! – подхватил Хевурд. – Господин Горслей, конечно…

– Это слишком большой вопрос, – прервал его Горслей. Затянувшись дымом сигары, он тронул кончиком пальцев свой квадратный подбородок и, не скрывая насмешливого выражения на тонких твердых губах, раздельно продолжал: – Просвещение и взаимные культурные связи должны быть! Я не спорю… Но я говорил господину Суханову о технике добычи золота… В России пока учиться нечему… Разве я сказал неправду?

– Да, господин Горслей, это неправда, – спокойно возразил Кондрашов. – Известно, что первую усовершенствованную золотопромывательную машину изобрел русский инженер Аносов. Он же еще шестьдесят лет назад усовершенствовал на приисках подвозку породы на промывательную фабрику по рельсовой дороге в специально сконструированных тележках.

– У нас машины другого рода, – высокомерным тоном заявил Горслей, чувствуя, что этот русский бухгалтер – человек образованный и умеет основательно спорить.

– Все действующие сейчас золотопромывательные машины сконструированы по принципу инженера Аносова, – настойчиво продолжал Василий. – И самая главная его заслуга в том, что до его изобретения из тех же песков золота добывалось в сто тридцать раз меньше. Как промышленник и коммерсант, вы меня понимаете! После того как в восемьсот сорок шестом году в горном журнале была описана золотопромывательная машина Аносова, из разных стран посыпались запросы. Горный департамент просили выслать чертежи. Просили также командировать за границу русских инженеров и мастеров.

– Может быть, может быть… Я не хочу умалять заслуг господина Аносова, – пробормотал Горслей.

– Аносов, – продолжал Кондрашов, – на много лет опередил иностранных ученых. Он выплавил самый лучший в мире булат. Крепче дамасской стали. Он создал совершенный метод плавки того неоценимого в производстве материала, на котором держится вся высокая техника. Ваши ученые, господин Горслей, до сего времени при выплавке стали используют его метод. Павел Петрович Аносов совершил научный подвиг мирового значения. А вы говорите, у нас нечему учиться!

– Я не сталелитейщик, а золотопромышленник, – резко сказал Горслей.

– Насчет золота, – словно не замечая его грубого тона, говорил Василий, – могу добавить, что за время управления Аносовым Златоустовским горным округом промыслы дали семьсот девяносто два пуда золота. А один самородок был найден весом в два пуда семь фунтов и девяносто два золотника. Самый большой самородок на свете…

– Два пуда! Боже мой! – всплеснул руками Буянов. – Это, как говорится, не пито не едено, а богатство заведено, – не унимался он. – Хоть бы кусочек в полпудика для сладости в руках подержать. Везет же людям!

– А у нас еще говорят так: «Богатство слаще отца и матери», – с возбуждением сказал Жумагул. Разговоры о золоте взбудоражили всех.

– Говорят и другое, – поднимая задумчивые глаза, вмешался все время молчавший Кодар. – Так говорят:

Голодное брюхо чем хочешь набей, А сытое – требует пищи вкусней.

Твердящий: «Поел – полбогатства обрел» – Вовек не насытит утробы своей.

От его слов Жумагул встрепенулся. Широкий, с редкими волосами подбородок его задрожал.

– Кто там говорит? Кто? Ты! Ты! – взвизгивал он, тыча в сторону Кодара пальцем. – Ты! Только губы змеи могут так шептать!

– Это сказал великий акын Абай… Зачем кричать? – спокойно ответил Кодар.

– А ты повторяешь змеиные слова человека, которого проклял родной отец! – выкрикивал Жумагул.

– Эти слова повторяет весь наш народ. Он сделал Абая своим судьей. Потому что Абай – это совесть народа, – принимая вызов Жумагула, твердо проговорил Кодар.

Вспыхнуть этой неожиданной ссоре не дал Иван Степанов.

– Ну чего завелись? Куска желтого металла не видели? – не вникая в смысл стихов, проговорил Иван. – Приехали бы ко мне, я бы вам показал свой собственный самородок в сорок два с половиной фунта. Только вот жаль, отправил я его вчера с казачьим конвоем… Ну да ничего, мы покрупнее найдем…

В юрту осторожно вошел Микешка. Отозвав Тараса Маркеловича, прошептал ему что-то на ухо. Суханов удивленно повел бровями, обращаясь к гостям, сказал:

– Извините, господа, нам пора. У нас дела…

Василий и Суханов уехали на прииск.

После скачек и козлодрания начались игры, борьба на поясах. Маринка протиснулась сквозь толпу, вышла на свободное место и лицом к лицу встретилась с Владимиром Печенеговым. Он был в новом, отлично выглаженном мундире, с перевязанной щекой. В руках держал стек.

Маринка побледнела; ловя возбужденный взгляд хорунжего, остановилась.

– Так вы уже здесь? – бросив недокуренную папироску, сказал Печенегов. – Мне с вами поговорить нужно.

Девушка ничего не ответила, только беспомощно посмотрела по сторонам, знакомых вблизи не было.

– Как вы посмели меня ударить? Как вы смогли?.. – бурно дыша, спрашивал Печенегов. – Почему вы молчите?

– А что мне говорить? – Маринка подняла на него напряженно блестевшие глаза. – Может, и вы меня хотите ударить, так ударьте, – закончила она тихо, но с затаенной в голосе угрозой.

– Это глупо! Понимаешь, глупо! Я нечаянно ударил лошадь этого мальчишки! – лгал Печенегов.

– Это неправда! – хмуро проговорила Маринка. – Вы нарочно ударили лошадь, чтобы она не обогнала вас. Мальчик мог упасть, и его бы тогда стоптали.

– По ведь он не упал?

– Хорошо, что не упал… Я бы вас тогда тоже стоптала своим конем, – не опуская глаз, прошептала Маринка.

Печенегов нервно засмеялся, хотел взять ее за подбородок, но девушка отстранила его руку.

– Вы должны со мной расплатиться, – продолжая играть стеком, твердо сказал Печенегов. – Как вы будете со мной расплачиваться? Бросьте краснеть и притворяться… Знаете что… я решил на вас жениться, тогда все покончим!..

– У меня уже есть жених, – ответила Маринка, не принимая его слова всерьез. Ей стало вдруг весело и забавно.

– Это не имеет значения! Я все равно пришлю сватов… А если не согласитесь, черт побери, я вас выкраду, тайком увезу! Я такой человек, что ни перед чем не остановлюсь, да!

– А я вас тогда плеткой каждый день хлестать буду, – совсем осмелев, засмеялась Маринка.

– Уж как-нибудь справлюсь! Пойдем в нашу юрту, там обед готов, гости собрались… я объявлю тебя своей невестой – и баста, а?

Владимир взял ее за руку и грубо потянул к себе. Но Маринка вырвала руку и попятилась. Поймав на себе его возбужденный взгляд, удивленно сказала:

– Ты что, барин, белены наелся?

Она только сейчас почувствовала, что Печенегов сильно пьян и может натворить черт знает каких дел. Надо было бежать от него поскорее. Маринка оглянулась. К ним шел Кодар. Она рванулась ему навстречу. Он уже успел переодеться. На нем был новый зеленоватый бешмет, надетый на белую полотняную рубашку. Кодар шел от юрты Жумагула и Мирзы Беркутбаевых. Из примирения с ними ничего не вышло. Он был сильно возбужден. Увидев бросившуюся к нему девушку и покачивающегося на нетвердых ногах офицера, он удивленно поднял руки, взмахнув ими, как белокрылый степной орел, готовый принять испуганную Маринку под свою защиту.