Василий Шукшин - Любавины
- Название:Любавины
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Василий Шукшин - Любавины краткое содержание
В романе Любавины (1965 г.) Шукшин показал историю большой семьи, тесно сплетенную с историей России в 20 в. – в частности, во время Гражданской войны.
Любавины - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
– Не я буду, если не выжму из дирекции душ с горячей водой, – говорил Андрей, докрасна растираясь мохнатым полотенцем. Под кожей на руках, на спине, на широкой татуированной груди (татуировка – до флота еще) взбухали, перекатывались тугие бугры мышц.
– Кошмар, – сказал Пашка, увидев однажды брата без рубахи. – Ты служил там или гири качал?
Андрей коротко хохотнул.
– Первый разряд по борьбе.
– Попробуй с Иваном, – посоветовал Пашка.
– Он боролся когда-нибудь?
– У него тоже полно этого… – Пашка показал на бицепсы.
– Можно попробовать.
– Еще чего!… – Встрял в их разговор Ефим. – Сгребутся на смех людям. У тебя, Пашка, одна дурь в голове. Надо же умнеть маленько – лет-то много уж.
– А что тут такого? Это же не бокс.
– Пошел к дьяволу…
Один раз Ефим не выдержал, спросил Андрея:
– Ты что, так и будешь всю жизнь вот такой ходить?
– Какой? – не понял Андрей.
– Такой вот – ни глаз, ни рожи.
– Специальность такая.
– Бросить ее надо к чертовой матери, специальность такую. Плохая, значит.
– А мне нравится.
– Ехал бы учиться… Может, в люди выйдешь. Башка-то есть ведь.
– А сейчас я что, не человек?
– Тэ-э… человек, – Ефим презрительно сморщился, махнул рукой. – Костомелить-то так любой сумеет, дело нехитрое.
Андрей промолчал. Ефим ушел в горницу, пнул кошку, заматерился в полголоса. Ему очень хотелось, чтоб Андрей вышел в большие люди. Он завидовал отцам, у которых сыновья служили офицерами или учились в институтах. Он не одну ночь думал о том, как он пошлет Андрея в институт, как тот приедет к нему на побывку и они пойдут вместе по деревне. Хотелось на старости лет доказать людям, что и Любавины тоже могут башкой работать. На Пашку он давно махнул рукой, а на Андрея крепко надеялся, радовался его успехам во флоте… Он знал, что Андрей упрям, если бы захотел, то добился бы многого.
Еще раза два заговаривал Ефим с сыном насчет его дальнейшей жизни. Хитрил, старался разжечь в нем самолюбие.
– Ты же башковитый парень, Андрюха. Ты далеко пойдешь. Давай вот поработай до осени, а там в институт. Все пять лет буду посылать деньги. И братовья помогут. Иван тоже поможет, я говорил с ним. С радостью, говорит, на такое дело не жалко. Ты поговори с ним, он парень умный.
Андрей отмалчивался. Сказал свое и молчал. Ефим злился, но сдерживал себя.
– И баба у тебя вон какая хорошая. От такой не только на пять лет, а на десять можно уехать, и душа будет спокойная. А?
Сын молчал.
…Однажды Андрей пришел домой поздно (в РТС было комсомольское собрание). Было уже темно. Открыл ногой воротца, пошел в ограду. В углу двора, под навесом, невидимая, хрустела овсом лошадь.
«Отец приехал», – подумал Андрей (Ефима попросили помочь перегнать косяк совхозных молодых коней на летнее пастбище, в горы).
Идти в избу не хотелось: Андрей присел на крыльцо, закурил.
Отовсюду капало; ночь исходила соком. Пахло погребом. Нехолодный ветер налетал порывами, шебуршал в огороде сухими листьями подсолнухов, стихал опять.
Андрей запахнул плотнее фуфайку. Он любил сидеть ночами на крыльце. Ночью вокруг много непонятного. В тишине все время кто-то шепчется, кто-то вздыхает… И думается ночью легко.
Неслышно выкатился откуда-то пес Борзя, тихонько визгнул, кинулся Андрею на грудь.
– Ну, шалавый! – незлобно ругнулся Андрей, откинув ногой пса. Затоптал окурок и шагнул в сени. Вытирая сапоги о свежую солому, вспомнил, что сегодня суббота. «Баню пропустил… Ворчать будет Анна Ивановна».
Открыл дверь в прихожую избу, позвал:
– Нюр!… Вынеси полотенце с мылом.
Нюра вынесла полотенце.
– Попозже нельзя было?
– Нельзя.
– Может, все-таки в баню сходишь? Там еще жару много…
– Я сегодня не очень грязный.
Нюра ушла.
Вода в кадушке настыла, о края жестяного ковшика певуче тюкались льдинки (по реке еще шла шуга).
Андрей тихонько мычал под умывальником, охал от удовольствия… Потом догоряча тер пахучим полотенцем гудящее тело.
– От так… Хорошо-о, – приговаривал он.
Вошел в дом.
Ефим ужинал, устало облокотившись на стол. Он был в одной нижней рубахе и в галифе. Еще красный после бани. На стук двери медленно повернул большую голову, кивнул сыну.
Нюра возилась с чугунами в кути.
В доме было тепло, пахло вымытыми полами, свежестираным бельем и березовым веником.
– В баню-то чего не пошел? – спросил Ефим.
– Неохота, – Андрей присел к столу, облокотился, как отец, рассматривая синие квадратики клеенки.
На столе тихонько шипела и потрескивала десятилинейная лампа. Ефим сонно щурился на огонь, нехотя, с сытой ленцой жевал.
Одним только походили друг на друга отец и сын: оба медлительные, оба одинаково насмешливо смотрят. И еще, пожалуй, одинаково думают – спокойно, тягуче… И с большим сожалением отрываются от своих дум. Обликом Андрей походил на покойную мать: скуластый, с ровной прорезью губ, с раздвоенным подбородком. Глаза любавинские – маленькие, умные. Ефим смолоду был поживее, чем сейчас Андрей, побольше говорил, чаще улыбался. В отличие от брата Павла у Андрея постоянно при всех обстоятельствах было одинаковое настроение – спокойное, ровное. Как у человека, который наладился в долгий, знакомый путь.
Нюра поставила мужу тарелку с супом. Он склонился и стал есть.
Ефим облизал ложку, скрипнул стулом – отодвинулся, вынул из кармана кисет.
– Как дела? – спросил он, разравнивая желтым, прокуренным пальцем табак по бумажке.
Андрей, не поднимая головы, сказал:
– Ничего.
Ефим прикурил от лампы (спички лежали рядом на столе, но въедливая крестьянская привычка – на всем экономить, даже на спичках, – брала свое), склонился, локтями на колени… Он устал. И был чем-то недоволен.
– Лога разлились? – спросил Андрей.
– Уже. Реки целые, а не лога.
– Не успеть с ремонтом.
Ефим встал и, сгорбившись, пошел в горницу. Сказал на ходу:
– Четырех жеребят утопили в этих логах-то. Завтра разговор будет с начальством.
– Как так?
– Так… снесло, – Ефим прилег в горнице на кровать; старое железо жалобно скрипнуло под ним.
Долго молчали.
– Меня секретарем выбрали, – сказал Андрей жене.
– Каким секретарем?
– Комсомола.
– В райком, что ли?
– Нет, у нас, в РТС.
Нюра весело посмотрела на мужа.
– Поздравляю, – она была рада за него, только не понимала, за что такого небойкого, неразговорчивого человека избрали секретарем комсомольской организации.
Андрей вылез из-за стола, напился, пошел в горницу, хлопая рукой по карманам, искал папиросы.
– На, опробуй моего, – предложил отец, протягивая свой кисет. – С донником. Гринька сегодня угостил.
Андрей взял кисет, свернул папиросу, прикурил от зажигалки, присел к столу.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: