Александр Барков - Денис Давыдов

По сему случаю Денис Давыдов сделал в дневнике своем такую запись: «Сердце радовалось при обзоре вытягивавшихся полков моих. Со ста тридцатью всадниками я взял триста семьдесят человек и двух офицеров, отбил своих двести и получил в добычу одну фуру с патронами и десять провиантских фур... Тут же я командовал тремястами всадниками, какая разница! Какая надежда!»

Теперь крестьяне видели в партизанах своих избавителей, давали клятву не щадить жизни в боях за Русь-матушку, вооружались ружьями, топорами и вместе с казаками и гусарами наносили сокрушительные удары по разрозненным частям великой армии.

...Как-то отряд Давыдова остановился на ночлег в селении Теплуха, вблизи Смоленска.

Около часа ночи стража внезапно подняла шум:

– Стой! Кто идет? Последовало молчание.

– Пароль?

– Свои, – глухо ответил здоровенный бородатый мужик в сером кафтане. Он одним махом отбросил пикетчиков в сторону. – Мне бы к начальнику!

– Какому еще начальнику?

– Известно какому – Давыдову.

– Да кто ты есть такой? – допытывались изумленные дерзостью мужика казаки.

– Свои ж, говорю, из Царева-Займища.

На крики в ночи тихо подошел Давыдов и спросил:

– Кто там буянит?

– Неужто не узнаешь, Денис Васильевич? – несказанно обрадовался мужик, степенно поклонился командиру в пояс и снял перед ним шапку. – Да я ж Федор. Помогал давеча партизанам зорителей из села выкурить...

– Как же ты отыскал нас? – удивился Давыдов.

– Проще простого, – не моргнув глазом, держал ответ Федор. – Я ж охотник. Сызмальства в лесу зверя, птицу промышляю. А тут люди! Да еще в родном смоленском бору, где я, почитай, всякую тропку наперечет знаю.

– Выкладывай, Федор, зачем пожаловал?

– Значит, так. Жену с ребятишками я в надежное место определил, в глухую балку. Пущай там ждут до поры. А сам решил к тебе прибиться. В партизаны! Силенкой меня, сам видишь, Бог не обидел. Одним ударом быка наземь валю да и на медведя с рогатиной не раз хаживал. Бери меня, Денис Васильевич, авось не пожалеешь...

– Хорошо, будь по-твоему, беру, – согласился Давыдов. – Только знай, у нас одной силой-матушкой не обойдешься. Главное у партизан – смекалка. Да дисциплина строгая! Понял?

– Знамо дело, – кивнул Федор, – не впервой супостата бить...

– Раз дело так круто пошло – будешь проводником! – распорядился Давыдов.

Так Федор стал партизаном. Вначале он исправно исполнял тяжелую походную работу: заготовлял сушняк для костров, таскал из деревень мешки с провизией, помогал вытягивать застрявшие в трясине телеги и лошадей, охотился. Затем стал помогать разведчикам: доставлял «языков», забирался в тыл неприятеля, наводя там неописуемый ужас. А однажды даже привел шесть французских солдат и важного офицера из штаба Наполеона.

Провоевал Федор в отряде Давыдова до полного освобождения Смоленской губернии от французов, действуя в основном пикой и топором, а потом вернулся на родное пепелище.

Вожак партизан высоко ценил и почитал русских крестьянских богатырей, восхищался их героизмом и мужеством: «...Сколь много возвышаются они над потомками древних бояр, которые, порыскав два месяца по московскому бульвару с гремучими шпорами и с густыми усами, бежали из Москвы в отдаленные губернии! Пока достойные и незабвенные их сородичи подставляли грудь свою штыку врагов Отчизны, они опрыскивались духами... и спокойно ожидали известия о исходе войны».

...На рассвете конные разъезды известили:

– По дороге тянется много повозок. Покрыты они белыми покрывалами. Чудно!

Давыдов велел партизанам не спускать глаз с неприятеля, а сам проскакал несколько саженей и увидел вдали удивительную картину. Ему показалось, будто белопарусная флотилия огибает опушку и двигается ему навстречу.

«И впрямь чудеса!» – поразился Денис Васильевич и отдал приказ ротмистру Чеченскому:

– Бери пятьдесят казаков и скачи наперерез французам! А казачьему уряднику Кузьме Жолудю велел с гусарами и пехотой заходить с тыла.

Прикрытие неприятеля было невелико. Партизаны внезапно обрушились на обоз. В смятении французы побросали повозки и пустились бежать в разные стороны, но казаки и гусары взяли их в кольцо.

Важные трофеи достались отряду и на сей раз. Повозки – до верху груженные продовольствием, причем под белым холстом оказались столь необходимые партизанам соль и мука.

Был и таковой дерзкий рейд в логово врага.

В сумерках на стоянку явились два проводника с донесением. Давыдов, попыхивая своей неизменной короткой трубкой, со вниманием выслушал их и наказал Степану Зуеву с Федором Крючковым: «Не отлучайтесь. Скоро приду!»

Когда Давыдов вернулся, он велел казакам немедля переодеться во французские мундиры, оглядел их с ног до головы и приказал: «Едем со мною!»

Проводник вывел партизан на край леса, но тут Денис Васильевич шепнул ему что-то на ухо и поворотил назад.

На дворе погожее осеннее утро. Тонко, с хрустальными звонами посвистывали в оголенных кустах лещины синицы. Партизаны меж тем проскакали лес и пред ними открылись убранные поля. На пологом холме возвышалось селение с каменной белой церковью. Вкруг села, на расстоянии не более полуверсты, лагерем расположились французы.

Давыдов указал партизанам на лагерь: «Попытаем счастья. Наведаемся к недругам». Степан Зуев опустил голову, а Крючков, глядя командиру в глаза, согласно кивнул: «Что ж, можно спытать...»

– Идем пешие, – приказал Давыдов, спрыгнул с коня и привязал его к дереву. – Ты, Федя, не знаешь по-французски, так молчи, будто воды в рот набрал. А ты, Степан, его выручай. Но тоже не больно говори. Положитесь на меня...»

Партизаны подошли к лагерю неприятеля. Кони французов стояли расседланными у плетней, мирно жевали овес. Солдаты дремали возле костра. В козлах блестели ружья. Караульные заметили незваных гостей, о чем-то перемолвились друг с другом.

Давыдов прошел вперед, остановился среди кирасиров и, улыбаясь, приветствовал их по-французски. Зуев и Крючков шагнули вслед за командиром и стали чуть позади него. Уши Кючкова побагровели, Зуев опустил глаза.

Французские караульные офицеры разговаривали с Денисом Васильевичем по-отечески, улыбаясь. Один из них то и дело поглядывал на костер, возле которого сгрудились с жестяными мисками в руках солдаты. Запах стоял густой, аппетитный: жарилось на углях мясо, кипела в котле похлебка.

Кирасир с пышными черными бакенбардами подошел к Зуеву и поинтересовался:

– Какого вы будете регимента?

– Мы поляки, – четко ответил по-французски Зуев, кивнув на своего командира.

В это время из избы вышли три офицера, подошли к Давыдову. Он переговорил с ними о чем-то и распрощался.